Мокрые Маня с Денисом махали руками. Они
заняли места под большим соломенным тентом, чуть в стороне от основной массы
отдыхающих. Новости выливались из них рекой. Значит, так, местные деньги
называются "динары". За три динара можно купить мороженое прямо
здесь, а за один через дорогу. Горок в бассейне шесть, у правого бортика есть
гидромассаж, это кайф. А слева – "быстрая дорожка". В десять утра
делают гимнастику, а в барах на пляже продают блинчики, еще есть три пиццерии,
сувенирные лавки, а на море катают на водном мотоцикле, "банане" и
катерах, и еще можно полетать на парашюте!!! И они хотят это все сразу!!! Прямо
сейчас!!! Срочно!!!
– Ладно, – сказала Оксана, – получите
все, но сначала надо намазаться защитным кремом.
Мы вытащили из сумок абсолютно одинаковые
флаконы с "Амбрэ Солэр" и расхохотались. Ну как же шагнул прогресс! И
в Москве, и в Париже покупаем теперь одинаковую косметику.
– Над чем так звонко смеетесь? – раздался
Димин голос.
Мы посмотрели на него и промолчали.
– Ладно, пойду окунусь с мелкими, –
вздохнул подкидыш и двинулся вместе с ребятами к бассейну.
Мы молча смотрели им вслед. Под загоревшей
Диминой кожей переливались литые мускулы, длинные ноги несли тренированный торс
с грацией тигра.
– Да, – протянула Оксана, – скажу тебе,
как хирург, он профессионально занимался спортом, причем скорее всего борьбой,
или карате, или вообще каким-нибудь боевым видом. Посмотри, двигается, как
кошка. Даже странно, что при совершенной координации движений такой неловкий! И
загореть уже где-то успел!
Словно услышав хвалебные речи в свой адрес,
Дима споткнулся о шезлонг и уронил чье-то полотенце. Мы улеглись на матрасы.
Двигаться совершенно не хотелось, даже газеты читать было лень. Рядом, накрыв
лицо соломенной шляпой, дремал мужичок. С топотом пронеслись дети, расшвыряв из
сумок полотенца, флаконы с кремом, мое вязание и Оксанин детектив; они унеслись
обедать в ресторан.
– Я не пойду обедать, – лениво сказала
Оксана, – буду лежать вот так три дня без движения.
– Представляешь, а в твоей больнице
сейчас кто-то делает операцию!
– И никаких щитовидных желез, – оживилась
подружка, – никаких гормональных инъекций и распадающихся опухолей… Господи,
счастье-то какое.
Примерно с час полежали молча, потом пошли
плавать. Теплая вода ласково покачивала две тушки. Оксана посмотрела на
шезлонги:
– Кто это там сидит?
– Да пусть сидит, здесь не воруют!
– Ну, все-таки интересно, кто это? Я
прищурилась:
– Да это же Дима, просто он купил себе
шляпу, а разговаривает с нашим соседом.
Оксана нырнула в воду, а я села на бортик и
свесила ноги, до чего же хорошо, просто рай! И это был последний раз, когда я
так подумала.
Через какое-то время мы собрали свои вещи и
побрели пить кофе. Детей не было ни видно, ни слышно, куда-то подевался Оксанин
кошелек. Когда спустя час мы вернулись, Оксанин кошелек лежал на месте, зато
исчез мой.
– До шести тратят мои деньги, а после
шести твои, – догадалась Оксанка. – А этот даже не пошевелился!
Я посмотрела на мужичка. Он по-прежнему лежал
на спине, прикрыв лицо шляпой и как-то странно подвернув ногу. Солнце
переместилось, его лучи достигали теперь шезлонгов. Впрочем, меня не касается,
кто как проводит время, лишь бы нам не мешали. С этими мыслями я легла на
матрас и заснула.
Проснулась я оттого, что по моему лицу текли
струи воды. Это расшалившиеся детки лили на мои разомлевшие члены воду из
бутылки. Оксана радостно подхихикивала:
– На живот, на живот налей.
Я изловчилась и ухватила Дениску за руку, он
запищал и стал вырываться. Бутылка выскользнула и, описав ровную дугу, шлепнулась
соседу прямо на живот. Мы замерли, но мужичок даже не шелохнулся. Он лежал все
так же на спине, с лицом, закрытым шляпой, и странно подвернутой ногой.
– Месье, – робко позвала его я, – месье,
простите нас.
Оксана решительно подошла к лежаку, приподняла
шляпу, потом опустила ее и бесстрастным голосом хирурга констатировала:
"Exitus letales".
– Что, что? – не поняла Маня.
Зато Денис понял сразу, ухватил Маруську за
руку и повел в номер. В трудную минуту на Дениску всегда можно положиться.
Пришлось обратиться в администрацию. У стойки
"Recepcion" скучал портье.
– У вас на пляже труп, – тихо сказала я.
Араб медленно поднял голову от газеты:
– Сейчас посмотрю, в каком номере он
живет. Вы говорите, месье Труп?
– Нет, просто труп, без месье, то есть
его, конечно, как-то зовут, но сейчас просто труп.
– Просто труп, – протянул араб, листая
большую книгу. Внезапно его глаза широко раскрылись. – Просто труп, то есть вы
имеете в виду мертвец?
Я радостно закивала головой, наконец-то до
него дошло! Портье схватил телефонную трубку и затарахтел со скоростью
пулемета, слова вылетали из его рта тучами. Не успел он бросить трубку, как из
небольшой дверки выскочил другой араб и на безукоризненном французском спросил:
– Где вы спрятали труп?
Вот те на!
– Я не прятала труп, а обнаружила!
Следующий день мы с Оксанкой провели в
полицейском управлении, отвечая на бесконечные и однообразные вопросы.
"Как зовут? Откуда приехали? Как обнаружили тело?" Вопросы задавались
тягуче, арабы потели и скучали. Они радостно сообщили, что покойного звали
Роуэн, Франциск Роуэн, что сам он родом из Парижа, и даже назвали его адрес.
Полицейские поведали, что выстрел в лоб,
которым убили Роуэна, был произведен в упор. То есть кто-то подошел, продырявил
лоб и потом, прикрыв шляпой лицо покойного, спокойно ушел. Причем выяснить,
когда это сделали, было очень трудно, так как на пляже жарко и тело практически
не остыло. Болтая, полицейские составили бессчетное число протоколов и отвезли
нас в "Совиву".
Маня и Денис, радостно улыбаясь, ныряли в
бассейне. Оксана присоединилась к детям, я же пошла в номер.
Открывшийся моим глазам вид напоминал битву
при Калке, или, если хотите, танковое сражение под Прохоровкой. Кровати
перевернуты, постельное белье комом гнездится на полу, распоротые подушки
валяются на балконе. Все наши с Машей вещи распороты и грудой цветных лохмотьев
валяются на полу ванной. Неизвестный вандал выдрал даже страницы из журнала
"Космополитен"…
