– Не хами, – обозлилась я, – пользуешься
нашим гостеприимством и нас же в какие-то темные дела втягиваешь. В одну из
ночей, когда тебя не было, кто-то жестоко избил Луизу. Так вот, она пришла в
себя и рассказала, что бил ее ты, причем ногами. И спасибо за совет рассказать
все Жоржу, прямо сейчас и позвоню, комиссару. И потом, где ты провел
сегодняшний день, когда Луизу пытались убить?
Вздох изумления пронесся по столовой.
– Как убить? – переспросила Оля.
– Элементарно. Сделали внутривенный укол,
вызвавший нарушение сердечного ритма. По счастью, медсестра сразу заметила, что
Лу плохо. Сейчас она в реанимации, жива, скоро сумеет говорить, и, надеюсь,
узнаем много интересного.
Дима медленно встал и подошел ко мне.
– Да что вы, ей-богу, монстра из меня делаете,
наемного убийцу, прямо Дона Корлеоне. А что, и комиссару эти глупости
натрепали?
– Нет, – заболтал мой глупый язык, – пока
не рассказала, но обязательно позвоню Жоржу, прямо сейчас…
Договорить не удалось. Что-то сдавило горло,
перекрыв доступ кислорода. В висок уперся холодный, противно пахнущий железом
предмет. Ничего не понимая, я почувствовала, как какая-то неведомая сила
вытаскивает меня из-за стола и толкает к дивану.
– Всем сидеть! – заорал Дима. – Абдаста настоящая,
аллюр три креста от меня, не сметь бал устраивать, а то сейчас банановая бикса,
ваша маменька, деревянный бушлат наденет. Поняли, ваньки долбанутые, валеты
придурочные? А ты, – он грубо дернул меня за шею, – не вертайся, гнида
позорная.
Даже не знаю, отчего домашние обалдели больше:
от вида пистолета, приставленного к моему виску, или от непонятных слов.
– Что, – захихикал Дима, увидев вокруг
раскрытые рты, – что заменжевались, мяфы! На гол попали! Ладно, ладно, так и
быть, поговорим на вашем языке, не умеете по-свойски кумекать, по фене ботать в
университетах не выучились, пуховые!
Мы по-прежнему плохо понимали происходящее.
– Значит, так, – постановил Дима, – всем
молчать. А ты, лох, – ткнул он пальцем в Дениску, – снимай с занавесок шнуры и
вяжи родственничков-приятелей.
Денька даже не пошевелился. Дима взвел курок.
Услышав характерный щелчок, я завопила, как ненормальная:
– Деничка, родненький, делай, что он
говорит!
– Правильно, – одобрил Дима, – слушай
фраершу, плохого не посоветует. Мальчишка медленно встал.
– Смотри, – предостерег его бандит, –
чтоб без глупостей, а то тетка-то покойница.
Дениска начал выдергивать шнуры с кистями,
поддерживающие занавески.
– Так, – удовлетворенно кивнул Дима,
когда мальчишка закончил, – а теперь все сели на стулья, вяжи им мослы и
грабли, то есть ноги с руками. Да как следует, без дураков.
Все молча расселись, и Денька старательно
примотал конечности к стульям.
– Иди сюда, – позвал негодяй мальчишку.
Денька нехотя подошел.
– Спасибо тебе, – проговорил Дима и со
всей силы ударил его по лицу. Подросток упал, заливаясь кровью. Оксана
закричала от ужаса. Оля судорожно задышала. Дима, не отпуская меня, одной рукой
проверил у всех узлы, потом связал меня и лежащего без сознания Деню.
– Беременную отпусти, – процедил Аркадий.
– Ничего, не барыня. Заткнулись все и
слушайте. На помощь не придет никто, повар и Софи уехали царапки кошачьи
лечить. Одни мы тут, самое время побеседовать.
Дверь тихонечко заскрипела, и в щель влез
радостный Хучик. Он весело подбежал к Диме и принялся ласкаться. Парень со
всего размаху ударил песика ногой. Федор Иванович странно всхлипнул и повалился
безжизненной тушкой на бок. Никто из нас не издал ни звука.
– Молодцы, – одобрил негодяй, – быстро
молчать научились. Говори теперь, халява, где слезы прятала?
Я попыталась хранить гордое молчание, но,
когда в висок опять уперся железный палец, моментально обрела дар речи:
– Камни здесь, в доме.
– Лады.
Дима подошел к Марусе и щелкнул ее по носу.
– Вот что, мелкая, сейчас маманька
скажет, куда идти и что принести. Пойдешь быстренько, времени у тебя пять
минут: туда и назад, не успеешь, прощайся с мамашкой, пристрелю. Задержишься
еще на пять минут – кошку эту беременную прикончу. Убежишь за полицией, всех
перебью. А чтоб соблазна не было, так сделаем, – и он перерезал телефонный
провод. – Ну, мамулек, пой, что делать девчонке.
– Манечка, – завела я дрожащим голосом, –
бриллианты в сейфе, это…
– Знаю, – оборвала дочь, – за книгами, а
ключ в глобусе.
И она понеслась на второй этаж.
– Ишь ты, – изумился Дима, – сколько ни
искал, а сейфа не нашел, снимаю шляпу, здорово спрятали, икряные. Значит,
пригрели камушки, ай-ай, нехорошо воровать, грех брать чужое, придется вернуть.
А ты, – он посмотрел на очнувшегося Деньку, – жаль времени нет дать ума тебе,
гымза. Спасибо скажи, шмарагон, что шкатулку музыкальную тебе не устроил. А
лепила, – он поглядел на Оксанку, – можешь назад возвращаться. Никому больше не
нужна, отчаливай домой, больные небось слезы льют, куда доктор подевался.
Раздался слоновый топот, и в комнату ворвалась вспотевшая Маня, сжимая в руке
коробочку.
– Молоток, ловко сгоняла, – ухмыльнулся
Дима, – иди, послушная, садись на стул.
Маня покорно плюхнулась на место. Бандит
старательно связал девочку и, приподняв железную крышку, аккуратно пересчитал
камни и удовлетворенно хмыкнул:
– Все на месте. Что ж, разрешите мне
испросить разрешения откланяться. Ваше гостеприимство воистину было бескрайним.
– Негодяй снова заговорил языком интеллигентного человека, но это выглядело еще
противней. – Никогда не сумею забыть приятных дней, проведенных в этом милом
доме.
Бандит вытянул руку с пистолетом и ловко
выстрелил несколько раз. Мы в изумлении смотрели на люстру. Плафоны, все как
один, лопнули. Дима стрелял, как Тиль Уленшпигель. Увидав наши пораженные лица,
негодяй захохотал, цыкнул зубом и выскочил за дверь. Через секунду мы услышали
рев мотора.
– Мотоцикл угнал, – констатировала Маня,
– я его сегодня прямо у двери оставила.
Следующий час мы провели, пытаясь
освободиться. Как ни странно, первой избавилась от веревок Оля. Невестка тотчас
же бросилась к беспомощно лежащему Хучику. Песик был жив и вяло пробовал
помахать хвостом, но, как только Зайчик захотела взять его на руки, судорожно
завизжал.
– Отвяжи меня скорей, – потребовал
Денька.
