– Это чтобы ты жил до ста лет, – нашлась
Наташка. Подарки развернули, торт съели. Жорж устроился в кресле с сигарой, на
коленях лежал Хучик. Оля и Аркадий играли в трик-трак, остальные мирно смотрели
телевизор. "До чего же хорошо дома", – пронеслось в голове, и в этот
момент зазвонил телефон. Маня схватила трубку.
– Мамулечка, тебя.
– Алло.
– Даша?
– Я.
– Вы меня узнали, это Селина. Есть время
поговорить?
– Да, конечно, приезжай, если хочешь.
– Нет, я не могу выйти из дома, лучше по
телефону.
– Тогда подожди минутку, – и, взяв
трубку, я двинулась в холл. – Ну вот, теперь можешь говорить.
– Только хотела предупредить вас, Даша,
что если со мной что-то случится, то оставляю…
Селина внезапно умолкла. Я занервничала:
– Селина, продолжай, слушаю тебя.
– Позвоню поздней. – И девушка бросила
трубку.
Я в задумчивости побрела в гостиную, почему
Селина прервала разговор, что может с ней случиться? Проницательный Жорж
прищурился:
– Посекретничала?
– Посекретничала!
Ничего ему не расскажу. Он не делится
информацией, и я тоже не стану.
– А мы будем ужинать? – поинтересовалась
Маня.
– Ну, ты обжора, Марихуана, – изумился
Денис, – только что такой торт съели.
– Это сладкое, – заупрямилась Маруся, – а
после сладкого всегда хочется соленого огурчика или маринованного помидорчика.
Внезапно побледневшая Оля подскочила на диване
и бросилась вон из гостиной. Мы понимающе посмотрели ей вслед.
– Черт-те что, – хмыкнул Аркадий, – из
нее вся еда выскакивает, бедные дети умрут от голода, не успев родиться. Да еще
такая нервная стала. Вчера купил такого хорошенького розового мишку, а Олька
хотела голубого и давай из-за такой глупости рыдать и упрекать меня в
невнимательности.
– Ну, это наблюдается и у животных, –
сообщил Денька, – вот самки обезьян…
– А когда ожидается прибавление? –
оживился Жорж.
– К Новому году или в начале января, как
получится, – ответил Аркадий.
– Подожди-ка, – внезапно изумилась я. – А
почему ты сказал, что "бедные дети умрут от голода"? Их что, много?
– Двое, – радостно сообщил Аркадий, –
сегодня делали ультразвук и узнали, что двойня. Вот только не могут сказать
кто: мальчики или девочки. Лежат очень странно, друг на друге. Да нам и
фотографию дали.
И он вытащил из кармана листок с черно-белыми
пятнами.
– Где же здесь дети, – изумилась Маня, –
какие-то лужи.
– Дай сюда, – потребовала Оксана. – Вот
они, твои племянники, смотри. Две головки, ручки, ножки.
Маня в изумлении разинула рот:
– И я такая же была?
– Еще хуже, – хихикнул Дениска. Оля
вернулась в гостиную:
– Первое фото разглядываете? Правда,
жуткий вид?
Я была с ней согласна, лучше уж увидеть своих
внуков готовыми, а не в виде полуфабриката.
– Сразу двое, как здорово, – радовалась
Наталья, – купим такую большую коляску с кружевным зонтиком и две одинаковые
кроватки.
– А еще всякие там кофточки и юбочки! –
заверещала Маня.
– Зачем им юбки, – возразил Денис, –
младенцы лежат в пеленках.
– Тоже мне, специалист по младенцам, –
хмыкнула Маруся. – Много ты грудничков видел?
– Я принимал роды у кошек и собак, –
гордо заметил Дениска.
– Моя Олька не собака, – возмутилась
девочка и треснула мальчишку по затылку.
Тот не остался в долгу.
Я удовлетворенно вздохнула. День рождения
определенно удался. Да и двое внуков сразу – тоже хорошо. Может, родятся тихие
скромные девочки, будут вышивать носовые платочки. Хотя, если посмотреть, как
дерется их будущая тетя… В общем, чудесный день сегодня. Только непонятно, куда
опять подевался Дима?
Глава 16
Прошло несколько безмятежных дней. Наша жизнь
крутилась вокруг Оли. Луи самозабвенно давил соки.
– Все то, что продается в пакетах и
бутылках – полная ерунда, – приговаривал он, натирая на терке морковь. Наташка
обложилась книгами "Вязание для ваших детей" и самозабвенно мастерила
шапочки. Я поминутно шипела на Аркадия, призывая его поселиться временно в
отдельной спальне. Деня подробно объяснял бедной будущей маме процесс родов у
мартышки, а Маня поминутно прикладывала руки к совершенно плоскому Ольгиному
животу и кричала:
– Когда же они будут активно шевелиться?
До сих пор не могу понять, как бедная невестка
выдержала всю эту заботу и не рехнулась окончательно.
В пятницу я купила возле метро "Пари
суар" развернула газету и обомлела. На второй странице кричал аршинный
заголовок: "Новая трагедия в семье Роуэн". Расширившимися от ужаса
глазами стала читать заметку: "Сегодня утром новое несчастье обрушилось на
семью известного фабриканта зубной пасты Франциска Роуэна. В восемь утра Луиза
Роуэн обнаружила свою младшую сестру Селину повесившейся в ванной комнате на
трубе отопления. Девушка перерезала веревку, вызвала "Скорую помощь"
и стала делать погибшей искусственное дыхание. Но ни ее усилия, ни старания
прибывших медиков не вернули юной жизни. "Я потрясена случившимся и не
могу понять, почему сестра это сделала", – сказала нашему корреспонденту
Луиза.
Франциск Роуэн от комментариев отказался.
Каролина Роуэн помещена в частную лечебницу, у бедной матери помутился
рассудок. Следствие по делу ведет комиссар Перье".
Не помню, как добралась до дома и показала
газету Оксане.
– Бедная девочка, – ужаснулась та, –
какая страшная смерть! Может, поехать к Луизе, помочь чем-нибудь?
Я моментально вскочила в машину и порулила к
Роуэнам. Возле особняка стояла тишина, ни полицейских, ни газетчиков. Позвонила
в домофон. Ответила Луиза:
– Да?
– Луиза, это я, Даша, откройте.
Ворота отворились, и я влетела в сад. От двери
по дорожке медленно брела похожая на тень девушка. Я с трудом узнала всегда
аккуратно одетую Луизу. На этот раз на ней висел какой-то халат, косметика
отсутствовала. Но странным образом Луиза похорошела:
