– Интересно, как ты себе представляешь
работу полиции? Я не имею права явиться в частный дом и спросить: "Что тут
у вас происходит?" Вот если поступит официальный вызов, только тогда. Сама
позвони матери Селины! Она наверняка обеспокоена исчезновением дочери, и твое
желание ее успокоить вполне естественно. А меня уволь, дел по горло. Как там
Хуч поживает, весь запас сладостей съел?
– Почти, ему помогают дети.
Жорж галантно проводил меня к выходу. Мне
показалось, что его вежливость имела только одну цель: убедиться, что я
спокойно покинула здание и не шляюсь по коридорам, пытаясь что-то узнать о
Роуэнах…
Дома царило спокойствие. Селина все еще спала,
дети мыли во дворе Снапа. Привязанный неподалеку Банди выл в ожидании такой же
участи, Наташка и Оля укатили по магазинам, Дима испарился в неизвестном
направлении. В гостиной в полном одиночестве смотрел телевизор Аркадий.
– Мамуля, – обрадовался он, – где
пропадала?
Пришлось рассказать о визите к комиссару.
Аркашка хмыкнул:
– А может, Селина – наркоманка? Знаешь,
какие глюки под кайфом бывают? Обкурилась или таблеток наелась, вот и мерещится
всякая чертовщина, разгуливающие покойники и злобные вампиры.
Мысль интересная. Наркоманка! Почему бы и нет,
я ведь совершенно не знаю эту девушку. Но Жорж прав, нужно позвонить домашним,
они, наверное, ищут ее.
На мой звонок ответил приятный грудной голос:
– Алло.
– Мадам Роуэн?
– Нет, это ее дочь Луиза.
– Вас беспокоит мадам Васильева, помните,
я привозила портсигар?
– Да, да, конечно, я вас узнала. Мама
плохо себя чувствует и не подходит к телефону.
– Собственно говоря, могу и вам все
рассказать! Сегодня утром к нам пришла перепуганная Селина. Ночь она провела,
бродя по улицам. Что-то вчера вечером напугало девушку до потери сознания.
Сейчас пока она спит.
Луиза молчала. Удивленная отсутствием
какой-либо реакции с ее стороны, я ринулась напролом:
– Скажите, ваша сестра никогда не
употребляла наркотики? То, что она рассказывает, похоже на бред. Вроде встретила
в гостиной покойного Роуэна, тот ужасно ругался…
Луиза бесцеремонно перебила меня:
– Давайте адрес, сейчас приеду, лучше
поговорить с глазу на глаз. Я посмотрела на сына.
– Знаешь, а ты, наверное, прав. Стоило
мне заговорить о наркотиках, как ее сестра перепугалась и уже мчится сюда.
Аркашка пошел к двери.
– Жаль Селину, может, сумеет завязать,
если родственники помогут.
Луиза, наверное, наняла самолет. Не прошло и
пятнадцати минут, как она вбежала в холл.
– Где Селина?
Я еще раз удивилась тому, как непохожи сестры.
Красавицу Селину не портили ни грязное платье, ни спутанные волосы, ни
отсутствие макияжа. Аккуратно причесанная, в дорогом шелковом костюме, с
серьгами от Картье и сумочкой от Тиффани, Луиза казалась разряженной нищенкой.
Костюм сидел плохо и не скрывал полноватых ног, руки, сжимавшие сумочку, были
короткопалые и широкие, ногти, ровно покрытые лаком, имели квадратную форму.
Хорош только голос – мягкий, грудной, этакое завораживающее меццо-сопрано.
– Где Селина? – взволнованно повторила
Луиза.
– Еще спит.
Луиза облегченно вздохнула. В комнате повисло
напряженное молчание.
– Может, кофе? – вспомнила я обязанности
хозяйки.
Луиза отрицательно помотала головой и
продолжала молчать. Положение становилось идиотским.
– Думается, следует показать Селину
домашнему врачу, – попыталась я возобновить разговор, – если вовремя начать
лечение, положить в клинику…
Луиза перебила меня:
– Она не наркоманка и не пьяница. Все,
что сестра рассказала, – правда.
От удивления у меня глаза полезли на лоб. Ну
вот, еще одна ненормальная, у них, наверное, семейное сумасшествие.
– Хотите сказать, что ваш отец вчера
вернулся домой и устроил домашним разнос?
Луиза закивала головой:
– Понимаю, что в это трудно поверить. Мы
сами до сих пор не можем прийти в себя… Вчера, где-то около девяти вечера, Пьер
принес торт, и мы сели пить чай. Мама не нарадуется, что наконец-то осталась
одна. И вот, глядя на торт, она говорит: "Представляете, входит отец и
возмущается: торт в будний день…" Не успела бедная мадам Роуэн захлопнуть
рот, как за ее спиной кто-то забубнил: "Это что же такое, все переделали,
уйму денег просадили".
Сначала женщины засмеялись, подумав, что их
дурачит Пьер. Но муж Луизы только беззвучно шевелил губами и в ужасе тряс
головой. Луиза и Каролина повернулись к двери и онемели. К ним, размахивая
руками от возмущения, шел Франциск Роуэн. С Каролиной случилась истерика, Луиза
зарыдала, а Пьер лишился дара речи.
Почти всю ночь Роуэны бурно выясняли
отношения. Где-то часа в два в столовую вошла Селина. Увидев ожившего мертвеца,
девушка дико закричала и выскочила вон из дома. Травмированные мать, сестра и
зять даже не остановили ее. Ближе к утру все немного успокоились, Франциск
прекратил сыпать упреками и рассказал леденящую кровь историю.
Родители Франциска Роуэна были бедными и
неудачливыми людьми. Отец пил горькую, мать перебивалась поденной работой. В
семье регулярно появлялись дети, но то ли от побоев, которыми отец Франциска
награждал беременную жену, то ли от сырости, вечно царившей в их убогой
квартирке, все младенцы умирали, не прожив и нескольких дней.
Выжили только двое – Франциск и его брат Анри.
Когда отец увидел, что близнецы остались в живых и, более того, растут
здоровыми, он поднял дикий скандал и велел матери отдать одного из мальчишек на
воспитание. Бедная женщина не посмела перечить мужу, и свой второй день
рождения Анри встречал с новыми мамой и папой.
Органы социальной защиты крепко держали язык
за зубами, и матери сообщили только, что Анри попал в семью очень обеспеченных
людей и за его судьбу не стоит беспокоиться.
Так Франциск стал единственным сыном. Детство
его было голодное и нищее. Иногда мать брала мальчишку с собой в богатый дом,
где убиралась. Там, сидя на теплой уютной кухне, пробуя еду, которой никогда не
было у Роуэнов, надевая чужие сношенные ботинки, Франциск решил: никогда,
никогда он не будет бедным.
