– Ну и что, что много гостей, дом-то вон
какой большой, вы уж меня приютите, пожалуйста. Мне обещали стажировку в одной
фирме, а жилья не дают. Надо снимать. Если откажусь, пригласят другого, ну,
пожалуйста.
Тяжелый вздох вырвался из моей груди.
– Ну ладно, когда приедешь?
– Завтра.
Глава 10
В понедельник я привезла Диму. В этот раз он
уже не так боялся собак, даже осторожно погладил Снапа по гладкому заду. Но
когда из-под стола вылез мопс, Дима просто онемел:
– А это кто такой?
– Это Хуч, – сказал Аркадий, – собака
нашего приятеля. Он весь день на работе, а Федор Иванович тоскует, вот мы его и
позвали в гости.
– Кто это Федор Иванович?
– Это он, – показала на мопса Оля.
– А Хуч кто?
– Тоже он.
– А что, ему одной клички мало?
Оля дернула плечом и взглянула в окно:
– А к нам еще кто-то едет? Я посмотрела
во двор и узнала мотоцикл Селины. Черт, совсем забыла, что обещала познакомить
девушку с комиссаром.
Красивая Селина явно произвела впечатление на
Диму. Он попытался назначить ей свидание, но я решительно пресекла все
поползновения:
– Оставь девушку в покое. И вообще, тебе
надо явиться к месту стажировки и сообщить о своем прибытии.
– Красивая какая, – мечтатсльно протянул
Дима, – и богатая, давно хотел с такой познакомиться. Приданое небось
миллионное.
– Почему ты решил, что она богатая?
– Прикинь, сколько сережки стоят, я-то в
слезах понимаю!
– В чем, в чем ты понимаешь?
– В слезах, в брюликах то есть, ну в
брильянтах, – пояснил Дима и потопал к двери.
По дороге он задел ножку стула и чуть было не
упал. Аркадий хмыкнул, Селина кокетливо захихикала, Оля раздраженно вздохнула.
Но я не замечала маневров домашних. Слезы, брильянты, вот что вымогали у
Оксаны.
Селина подошла ко мне:
– Я хотела поговорить.
– Исчезаем, – тут же отреагировала Оля. –
Аркашку ждут на работе, а я собиралась кое-что купить.
Дима, наоборот, поудобнее устроился в кресле.
– Устал в самолете, – пояснил он и со
смаком откусил хрустящий хлебец.
Услышав этот звук, Хуч робко подошел к парню и
поставил передние лапы ему на ноги. Весь умильный вид мопса выражал одно: дай
хлебец. Как правило, он получал все, что просил, но в этот раз произошло
непредвиденное. Дима резко дернул ногой, и мопс упал на ковер.
– Не пачкай брюки, – разозлился Дима.
Ничего не понимающий, обиженный Хуч поплелся к двери.
– Ах ты лакомка, – позвал его Аркадий, –
иди сюда.
Он подхватил мопса и сунул ему в пасть
печенье. Хуч аппетитно зачавкал. Селина посмотрела на Диму:
– Вы не любите животных?
– Животное должно знать свое место, ведь
это всего лишь собака, а кошки, – он покосился на Клеопатру, мирно спящую на
телевизоре, – должны спать на полу.
– Вот позиция настоящего мужчины, –
съехидничала Оля и, повернувшись на каблуках, вылетела из гостиной. Мы с Селиной
отправились на второй этаж в кабинет.
– Как дела, Селина?
Та безнадежно махнула рукой:
– Живу в сумасшедшем доме с
неуправляемыми психопатами. Мама наняла бригаду рабочих, и они самозабвенно
переделывают дом. Какой-то ужас! Второй этаж уже весь готов!
– А почему ужас? Прямо сказать, особняку
требовался капитальный ремонт.
– Ну и пусть бы отремонтировали. Так нет
же, все переделали. Из моей спальни сделали библиотеку, туалет превратили в
бельевую, ванную в кладовку, вот уж глупость. Туалет теперь там, где раньше
была прачечная, а моя комната на первом этаже. Представляете? По привычке иду
пописать, а там склад простыней! И регулярно попадаю в кладовую вместо ванны.
При этом стены выкрасили в какие-то безумные цвета! Гостиная у нас теперь в
маврианском стиле – маленькие столики, диванчики, подушечки, обтянутые парчой,
занавески с райскими птицами. Апофеоз – это картина "3акат в
пустыне". Этакое эпическое полотно 3 на 4 метра, на переднем плане штук
двадцать верблюдов с дикими мордами и бедуины в клетчатых тряпках на головах!
Конечно, у нас и раньше не было уютно, но
сейчас стало просто жутко! Мама говорит, что отец столько лет мучил ее своей
жадностью, и теперь она хочет все переделать и забыть годы, прожитые с ним, как
страшный сон. Петрушку, укроп и все овощи уничтожили, теперь в саду растут
чудесные цветы.
Селина громко заплакала. Я обняла ее за плечи:
– Ну не надо так расстраиваться, отца все
равно не вернуть.
Девушка вывернулась из-под моей руки.
– Да не тоскую я по отцу. Просто обидно,
что лично для меня ничего не меняется. Хотела снять квартиру – нельзя, решила
поехать учиться в Англию – нет, сиди здесь. Хорошо Луизе, делает, что хочет, а
Пьер теперь главный управляющий папиными заводами… Вы обещали познакомить меня
с комиссаром, хочу рассказать о своих подозрениях. Дома все так обрадовались
смерти папы! Может, это Пьер его убил. У него был мотив: застрелил и стал
управляющим. Могла и мама киллера нанять, он ее просто достал своей скупостью.
Да и Луиза тоже…
– А ты, получается, просто белый лебедь,
– съехидничала я, – обожала родителей и теперь неутешна.
Селина нахмурилась:
– Да нет, я тоже хороша.
Мне опять стало стыдно, и я пошла искать
телефонную трубку.
В столовой Дима развалился на диване. Плед
покрывали крошки от чипсов. Я отметила, что ни одна из собак не попросила ни
кусочка, животные отсутствовали в столовой.
"Вот свинья", – промелькнуло в
голове. Словно услышав это, Дима оторвался от детектива.
– Что, она уехала?
– Кто?
– Ну эта, с серьгами?
– Нет, Селина в кабинете.
Дима медленно поднялся, я же, не найдя трубку,
отправилась в холл, где стоял обычный, а не радиотелефон.
Жоржа пришлось уговаривать довольно долго. Он
совершенно не хотел видеться с дочерью Франциска Роуэна. Наконец пошли на
компромисс: комиссар встретится с нами завтра после работы, часов в 9 вечера, в
одном из небольших кафе. Обрадованная достигнутой договоренностью, я очень
удивилась, увидев, что в холл входят Дима с Селиной.
