Мы познакомились с ним при трагических
обстоятельствах. Бригада Жоржа расследовала дело об убийстве Жана Макмайера,
мужа Наташки. Толстенький, лысоватый, с добродушным лицом, комиссар показался
сначала деревенским простачком. Но скоро я поняла, что за этой его внешностью
скрывается высокопрофессиональный полицейский с весьма незаурядным умом и
образованием. Мы подружились, Жорж стал бывать у нас дома.
Однажды пришел не один, а с собакой –
английским мопсом. Маруся долго убеждала всех, что Хуч, так зовут мопса, на
самом деле внебрачный сын комиссара. Похожи они необычайно: оба толстенькие,
лысенькие, коротконогие, оба страстно любят поесть.
Хуч – для наших ушей звучит ужасно. И скоро
вся русскоговорящая часть дома стала звать его "Хучик". Если вы
несколько раз громко произнесете кличку, то поймете, почему Оля переименовала
животное в Федю. На это имя квадратный мопсик не собирался откликаться.
"Федя" ему не нравилось, он шел только к тому, кто величал его
"Федор Иванович".
Наши собаки восприняли нового члена стаи с
легким удивлением. Банди аккуратно потрогал незнакомое существо лапой.
– Мне кажется, они решили, что перед ними
особо крупная мышь, – резюмировал Аркадий, глядя, как Снап пытается забрать
мопса целиком в пасть. В конце концов ему это удалось. Ротвейлер аккуратно
подцепил Хуча за складчатую шкуру и, как щенка, понес на кухню.
С тех пор Федор Иванович не ходит по нашему
дому сам. Он меланхолично ждет, пока Банди или Снап не отнесут его куда-нибудь.
Надо заметить, что, выбегая во двор или отправляясь на кухню выпрашивать
печенье, и пит, и ротвейлер не забывают про мопса.
Когда я вошла в кабинет, Жорж вздрогнул:
– Даша , что ты здесь делаешь?
– Мне нужна помощь.
– Всякий раз, как ты появляешься в
кабинете, нужно ждать неприятностей. Во что ты на этот раз влезла?
Пятнадцать минут понадобилось, чтобы объяснить
все. Жорж крякнул:
– Говоришь, кто-то обыскал квартиру, а
потом посадил мальчишку? А ты, значит, выкрала его из тюрьмы? Загримировала и
поменяла?
Я утвердительно закивала головой. Жорж
вздохнул:
– Хорошо, что не проделала ничего
подобного в Париже, мне пришлось бы тебя арестовать.
– Хватит зудетъ, – разозлилась я, –
мораль читать все умеют, Сама знаю, что противозаконно устраивать побег из
тюръмы. Но другого выхода не было. Знаешь, что делают с насильниками в
российских тюрьмах?
– В наших делают то же самое, – заверил
комиссар. – А ты, как всегда, наваляла глупостей. Будет трудно ввезти их в
Париж без визы.
– Достань французские паспорта! Жорж
всплеснул руками:
– Ну совсем сумасшедшая, даже если
раздобыть паспорта, как превратить твоих друзей во французов? Ведь они даже не
говорят по-французски?
– А вдруг они глухонемые? Жорж схватился
за голову:
– О боже, на том свете мне простятся все
грехи за долготерпение. Хорошо, получишь свою подружку и ее сына в воскресенье.
И не спрашивай, как я это сделаю. Их привезут прямо к тебе домой. Только,
пожалуйста, больше не впутывай меня в подобные авантюры. Это же ужасно, я
добропорядочный полицейский…
– Сегодня пятница, – прервала я его
стенания. – Вы с Федором Ивановичем можете рассчитывать на калорийный ужин, а в
субботу съездим куда-нибудь погулять? Жорж развел руками:
– Сегодня не могу, занят по горло. Можно,
мы приедем в субботу, а в воскресенье заодно познакомлюсь с твоей протеже.
На том ударили по рукам.
…В воскресенье в 11 утра, во двор въехала
неприметная серая машина, за ней "Скорая помощь". Все завтракали и с
изумлением наблюдали, как крепкие санитары выгружают носилки с почти полностью
забинтованными людьми.
– А, вот и гости, – обрадовался комиссар.
Носилки втащили в гостиную. Жорж взял одну из
историй болезни, прикрепленную к одеялу.
"Элен Фурье, 40 лет, автомобильная
катастрофа. Открытый перелом лодыжки, черепно-мозговая травма, перелом
ключицы…"
– Бедная Элен, как только жива осталась.
– С этими словами Жорж принялся разматывать бинты.
Из-под марлевых повязок показалось загорелое
лицо Оксаны. Машка взвизгнула и, схватив со стола нож, принялась освобождать
Дениску. Ничего не понимающие Оля с Аркадием глядели на происходящее во все
глаза.
Гостей, наконец, размотали, завалив ковер
разодранными бинтами. За кофе с булочками я рассказала все моим домашним, Не
находя слов, они только ахали. Аркашка с сочувствием посмотрел на Дениску:
– Ну и досталось тебе, я бы, наверное,
сразу умер от ужаса. Денька махнул рукой:
– Да в тюрьме не так и страшно было, и
парни отличные попались в камере, все по ерунде сидят, так, мелочь, –
мошенники. Даже не увидел настоящих бандитов, может их и не сажают. Ой, а это
кто такой? – Он показал пальцем на мопса.
– Это Хуч, – сказала Маша, – сын
комиссара.
– А что, здорово похож, – засмеялся
Денька.
– Ну как ты? – спросила я Оксану.
– Ничего, отдохнули хорошо, поплавали.
Отель шикарный, а вчера за нами приехали. Я никак не могла понять, что это от
тебя, хорошо, что была записка. Представляешь, начали забинтовывать, как в
кино! А сумку с вещами привезли?
– Вот она, – сказала Оля. Оксанка
расстегнула молнию. На пол выпал пузырек "Амбрэ Солэр".
– Маня, – крикнула Оксанка, – забери ты
этот флакон. Он меня преследует, сначала везу его из Туниса в Москву, потом из
Москвы на Кипр, затем в Париж, а он еще почти полный.
В этот момент зазвонил телефон. Оксана
машинально отреагировала:
– Алло, вам кого?
– Позовите Дарью Сергеевну. Подруга
сунула мне трубку.
– Слушаю вас.
– Это я, Дима, а кто это со мной только
что разговаривал?
– Это Оксана.
– Оксана, а она что не в Москве?
– Тебе надо знать, где Оксана?
– Да нет, просто интересно. Я вообще-то
хотел опять приехать в Париж, примете? А то денег-то у нас с мамой нет.
Меня перекосило от злости, ну и наглый парень.
– Видишь ли, здесь и так много гостей,
может, ближе к зиме приедешь?
