Оказывается, профессор часто уезжал в
командировки, детей у них не было, и Изабелла оставалась одна. Они даже купили
небольшую собачку, мальтийскую болонку, чтобы женщина не тосковала. Но Белла
все равно чувствовала себя очень одинокой, и Серж старался побыстрей закончить
дела. Однако в марте он заметил, что жена сильно изменилась. Изабелла стала носить
короткие юбки и записалась на курсы английского языка, которые посещала три
раза в неделю. Сначала профессор обрадовался, увидев, что жена перестала
грустить. Потом, однако, начал проявлять недовольство. Рубашки часто
оказывались теперь неглажеными, а обед и ужин зачастую сводились к разогретым
наспех готовым блюдам, по мнению Сержа, абсолютно несъедобным. Да еще Белла
стала говорить, что по завершении курсов пойдет работать экскурсоводом, потому
что ей надоело сидеть день-деньской одной в квартире.
Развязка наступила в мае. Уехав в очередную
командировку, Серж поздно вечером позвонил жене. Надо сказать, что раньше он
это делал достаточно редко, а тут взял и позвонил. Трубку не брали: ни в
десять, ни в двенадцать, ни в час ночи. Профессор заволновался. Воображение
нарисовало ему страшную картину: Белла умирает от сердечного приступа, а рядом
никого нет. Первый раз в жизни, наплевав на работу, Серж вскочил в машину и
помчался домой.
То, что он увидел, когда около пяти утра,
усталый и издерганный, вошел в супружескую спальню, повергло его в шок:
пытающийся спрятаться под одеяло молодой человек и растрепанная Изабелла.
Профессор даже не понял, чему удивился больше:
тому, что любовником оказался его аспирант, принятый в доме почти на правах
сына, или тому, что Белла, всегда носившая практичное, скромное белье, была
облачена в какое-то невероятное черное неглиже с бантами.
Следующие сутки превратились в кошмар. Забыв,
что преподает студентам «Психологию конфликта», Серж орал и плевался огнем.
Неверная супруга не осталась в долгу и вылила ему на голову ушат обид,
накопившихся за многие годы брака. Дело дошло до драки. Но здесь верх одержала
Белла. Отвесив мужу хорошую оплеуху, она сбила с профессорского носа
бифокальные очки, и господин Радов оказался в положении крота. После этого
озверевшая жена каблуком раздавила стекла, побросала в чемодан кое-какие
вещички и, не обращая внимания на вопли супруга, уехала.
Две недели от нее не было ни слуху ни духу.
Перепугавшийся аспирант прислал на кафедру своего друга с заявлением и спешно
перевелся в другой институт. Серж, чувствуя себя идиотом, не стал обращаться в
милицию, надеясь, что Изабелла вернется. По ночам он совсем не мог спать.
Обнимая прижимавшуюся к груди болонку, психолог только теперь понял, как
грустно было Изабелле одной. Серж, просмотрев свой ежедневник, обнаружил, что
бывал дома всего тридцать-сорок дней в году, и его стала грызть совесть.
Оказывается, жена терпела такое положение вещей не один год, прежде чем
решилась завести друга сердца. Неприятное чувство вины и раскаяния прочно
поселилось в груди профессора.
Короче говоря, когда через две недели вечером
позвонили из Института Склифосовского и сообщили, что к ним доставлена в
тяжелом состоянии Изабелла Радова, Серж был окончательно раздавлен.
Он понесся в приемный покой. Молодой врач
сообщил, что Белла приняла большую дозу снотворного, но ее жизнь сейчас вне
опасности, однако моральное состояние оставляет желать лучшего.
Через несколько дней профессор привез супругу
домой. Они никогда больше не говорили о случившемся, и жизнь пошла своим
чередом. Правда, господин Радов теперь старался чаще бывать дома, а Изабелла
бросила курсы и снова надела юбку, прикрывающую колени. Ничто, казалось, не
предвещало трагедии, однако она все же произошла.
Полковник слушал несчастного, не перебивая,
лишь изредка качал головой. Вышел Женя, стягивая с рук резиновые перчатки,
позвал начальника. Я услышала тихие слова «направление раневого канала»,
«отпечатки пальцев».
– Откуда у вашей жены взялся
пистолет? – поинтересовался Александр Михайлович.
– Мы купили его давно, для
самообороны, – ответил Серж.
– Оружие зарегистрировано?
Профессор отрицательно покачал головой:
– Все забывали пойти в милицию.
Вошли два здоровых санитара с носилками.
Александр Михайлович попросил:
– Уведи господина Радова из холла.
Я потянула профессора за рукав, но он словно
окаменел. Пришлось звать на помощь милиционера. Вдвоем мы кое-как вытащили
несчастного из кресла. В гостиной послышалось громкое шуршание и треск. Я
поняла, что санитары упаковывают труп в мешок и застегивают молнию. Сейчас они
вынесут страшный груз в холл. Я подхватила Сержа под руку и поволокла в глубь
квартиры.
Глава 2
Приближалось 31 декабря, и я с тоской
взглянула на календарь. Аркадий с Ольгой отправляются с приятелями в ресторан.
Куда деваться нам с Марусей? Может, слетать к Наташке в Париж? Новый год во
Франции чудесное время!
Проблему решил телефонный звонок. Это
оказалась Лариса Войцеховская, которую все почему-то звали Люлю.
– Даша, – затараторила подруга
высоким голосом, – ты уже решила, куда отправишься на праздники?
– Нет, – растерялась я, –
скорей всего останемся дома. Причем вдвоем с Машей.
– Чудесненько, – обрадовалась
Люлю, – тогда мы со Степой приглашаем вас к себе, славненько повеселимся.
Пообещав подумать, я пошла в комнату к Марусе.
Девочка твердо решила стать собачьим доктором и регулярно посещала курсы при
Ветеринарной академии. Вот и сейчас толстенькая Маня готовила какой-то доклад и
жевала чипсы. Рядом как изваяние сидел Банди. Судя по крошкам на морде, псу
досталась из коробки малая толика лакомства.
– Мусенька, – вкрадчиво произнесла
я, – как ты смотришь на то, чтобы встретить Новый год у Люлю?
Машка оторвалась от описания нервной системы
обезьяны, сдула с глаз длинную челку и заявила:
– Прекрасно, а что купить им в подарок?
Перебрав всевозможные виды сувениров, решили
остановиться на серебряной сигаретнице для Степана и кружевной скатерти для
Люлю. Прихватим еще пару коробок конфет для родителей Степы, старики обожают
сладкое. Оставив будущего ветеринара сражаться с мозгом примата, я пошла
звонить Ларисе.
