Помешивая ложечкой светло-коричневую бурду и
наблюдая, как Эмилия покрикивает на мальчишек, терзающих под столом двух
мохнатых, явно блохастых болонок, я почувствовала себя как дома. Полилась
плавная беседа, прерываемая бесконечными детскими криками и собачьим визгом.
В отличие от Владлены Эмилия симпатизировала
Маргарите.
– Знаю, трудно приходится
эмигрантке, – сетовала Эмилия, – сама прошла через это.
Когда Маргариту выписывали, Эмилия наблюдала
из окна за странной ситуацией. Муж вывел Маргариту из клиники, посадил в такси,
а сам опять ушел внутрь. Маргарита одна поехала домой. К тому же накануне ночью
Вареско видела, что соседка не спит. Несколько раз Маргарита выходила, и Эмилии
показалось, что женщина плакала. Помня, как трудно и страшно было ей первые
годы в чужой стране, Вареско решила поддержать Маргариту.
Она узнала у медсестер, что Онофриенко
проживает в пансионе «Негреско», и через несколько недель после выписки из
клиники поехала к ней в гости. Но в пансионе добрую самаритянку ждало горькое
разочарование. В седьмом номере не было никакой госпожи Онофриенко.
– Служащие страшно удивились, когда я
стала спрашивать Маргариту, – сетовала Эмилия. – В комнате жила
совершенно другая женщина.
Правда, узнав, что постоялица поселилась
недавно, Вареско заинтересовалась, кто занимал номер до нее. И опять зря –
прежней гостьей была дама с Украины. Следы Маргариты Онофриенко потерялись.
Я уехала от доброй Вареско с полной путаницей
в голове. Надо же, опять «Негреско». Я там была, когда искала, где жила убитая
Ленка. Помню, как противная хозяйка, Марго Остроумова, заставила заплатить за
бронирование ненужного номера. Хотя почему ненужного? Поеду в «Негреско»,
поселюсь в забронированной комнате и узнаю все про таинственную украинскую даму
из седьмого номера. Сдается, она и есть Маргарита Онофриенко.
Дома я застала только разряженного в пух и
прах Левку. Старший Арцеулов медленно поворачивался перед огромным зеркалом в
холле, оглядывая себя со всех сторон. Отлично сшитый костюм сидел как влитой,
ботинки из кожи антилопы сверкали, в воздухе носился запах последней новинки
мужского парфюма от Пако Рабанна.
– Как я выгляжу? – поинтересовался
Левка.
– Ослепительно. Куда собрался?
– В гости к родителям Терезы.
Я молча смотрела, как Арцеулов натягивает
кашемировое пальто, повязывает шарф. Но когда из стенного шкафа появилась
тяжелая трость с набалдашником из слоновой кости, мой язык не выдержал:
– Зачем тебе палка?
– Ногу подвернул на ступеньках, –
принялся врать Левка, потом не удержался и сказал чистую правду: – Казик с
Сонькой велели для солидности.
Проводив распустившего павлиний хвост Левку, я
быстренько побежала к себе. Покидала в чемодан кое-какие необходимые вещички,
написала записку домашним, что уезжаю на три дня. Бумажку оставила лежать в
столовой на столе, на самом видном месте, прижав ее сладкой булочкой.
В пансионе «Негреско» за конторкой восседал
знакомый служащий, кажется, хозяйка называла его Семен. Я втащила чемодан в
холл. Портье мгновенно оценил пальто, сумку, туфли и выскочил из-за стойки со
скоростью звука:
– Оставьте багаж, сейчас поднесу.
Я бросила чемодан у двери и облокотилась на
конторку.
– Бронировала номер несколько недель
назад.
Дежурный полистал толстую книгу и радостно
закивал кудлатой головой:
– Конечно, конечно, номер люкс.
Пока я сообщала свои паспортные данные, в холл
спустилась круглощекая веселая горничная.
– Аня, отнеси багаж в пятый номер.
– Пятый? – удивилась я. –
Хотелось бы седьмой.
Тут удивился портье:
– Но седьмой номер обычный, а вы
бронировали люкс. Там не ванна, а душ, и комната меньше.
– Нет-нет, хочу седьмой, это моя
счастливая цифра.
Семен пожал плечами.
Желание постояльца – закон, тем более комната
свободна.
Аня поволокла чемодан на второй этаж, я пошла
следом. Седьмой номер был последним по коридору. Окна выходили во двор, очень
тихо. Разложив немногочисленные вещи, я призадумалась, с чего начать, и решила
спуститься вниз. За конторкой портье восседала сама хозяйка. Если Марго
Остроумова и узнала меня, то виду не подала. Правильно, в прошлый визит я была
назойливой, любопытствующей особой, теперь – любимая постоялица. Выставив в
улыбке прекрасно сделанные зубы, хозяйка ласково осведомилась:
– Не желаете пообедать? Ресторан на
первом этаже.
Я вошла в небольшой зальчик. Рестораном это
место можно было называть с большой натяжкой. Восемь столиков, покрытых белыми
скатертями, вазочки с искусственными цветами, судки с приправами. Все до боли
напоминало «профессорскую» столовую в родном институте, куда нам, простым,
неостепененным преподавателям, вход был запрещен.
Я собралась сесть за столик у окна, но
приятная пожилая дама приветливо помахала рукой, подзывая к себе. Недоумевая, я
пошла на зов:
– Вы мне машете?
– Вам, милочка, садитесь сюда, а то одной
скучно обедать.
Довольно полная официантка принесла салат и
супницу. Дама взялась за вилку и представилась:
– Евгения Яковлевна. Я здесь местная
достопримечательность, живу уже пять лет, а вы только приехали? Откуда?
Словоохотливой Евгении Яковлевне страшно
хотелось поболтать, и я, быстренько представившись, решила вовсю использовать
такой замечательный источник информации.
– Чудесный суп, тут постоянно так вкусно
готовят?
– Да, Марго наняла необыкновенного
повара, настоящего волшебника.
Евгения Яковлевна принялась церемонно резать
мясо. Не отрываясь от еды, она сообщила, что сейчас в «Негреско» проживает
девять человек: двое мужчин, три женщины и две семейные пары. Женщины – милые
провинциалки, мужчины – отвратительные субъекты. Семейные пары заносчивые и в
местном ресторане не обедают. Хозяйка – душка, Семен – чудо, а Аня обожает
шарить по шкафам. Конечно, ничего не берет, но все перещупает.
– Вы в каком номере?
– В седьмом.
Евгения Яковлевна поджала губы и ничего не
сказала. Я заметила эту реакцию и спросила:
– Плохая комната? Вот и Семен не
советовал.
– Зачем же въехали, если портье предлагал
другую?
– Чистое суеверие, люблю цифру «семь».
Евгения Яковлевна захихикала:
