– А вы не видите? – обозлился
зять. – 27 апреля.
– Значит, обманывали, скрывали, –
начала наращивать обороты Марта Игоревна. – Запрещаю, требую признать брак
недействительным, выгоню из дома, ни копейки не дам. Все завещаю Софье –
квартиру, дачу, машину, деньги. Ты, Кока, выбирай: или мать, или этот, с
позволения сказать, муж.
И она уставилась на младшую дочь, как гиена на
падаль.
Кока прекратила рыдать, вытерла пододеяльником
нос и обняла Тему за плечи:
– Извини, мама, но муж лучше. А денег нам
не надо, своих хватит.
– Правильно, Кока, – заорала
прибежавшая Маня.
Зайка с Наташкой зашикали на нее, но было
поздно.
– Ах, так, – проговорила вдова,
медленно оседая в кресло и прижимая руку к колышущемуся бюсту, – умираю,
воды!
И она, закрыв глаза, откинула голову на
спинку.
Мы вопросительно поглядели на Тему. Тот
крякнул и произнес:
– Марта Игоревна, прекратите шантаж, у
вас абсолютно ничего не болит.
– Сердце, – хрипела вдова, хватаясь
пухлой рукой за горло, – сейчас умру.
Сцена выглядела так убедительно, что Зайка
унеслась за каплями, а я засомневалась в талантах Темы. Вдруг женщине и впрямь
дурно и она скончается на наших глазах. Но писатель не дрогнул. Наоборот,
первый раз за все время мы увидели, что он обозлился.
– Сердце, говорите? – медленно
произнес Артем, подходя к симулянтке. – Ну уж нет. Сердце здоровенькое, а
вот зубки сейчас заболят и будут болеть до тех пор, пока не перестанете
придуриваться и издеваться над дочерью.
И он выбросил вперед сжатую в кулак правую
руку. Затем разжал пальцы и дунул на раскрытую ладонь. Вдова с криком
ухватилась за челюсть. Тема засмеялся:
– Прошел инфаркт? Идите теперь по
комнатам, мы с женой спать хотим.
Он вытолкал нас в коридор и захлопнул дверь.
Непонятно почему, но мы все, даже вдова, послушались и покорно разбрелись по
спальням.
Я легла в кровать и завертелась с боку на бок.
Сон никак не шел. Ну и что же мне известно? Роза Седых родила ребенка для
Нелли, которая после криминального аборта, а затем и операций сама не могла
произвести на свет младенца. Но тут в дело вмешалась Надя, и в результате
обмена в семье Резниченко оказалась дочь. Нелли, в общем, было все равно, какой
младенец лежит в колыбели. Но пропавшее кольцо, украденное Надей, выбило ее из
колеи. Однако для получения всего капитала Резниченко понадобился еще и
мальчик. Тогда Владимир находит какую-то женщину и предлагает ей родить ему
сына. Нелли некуда деваться, она соглашается опять прикинуться беременной. Так
в доме появляется Юра. Ну и что? Кто убил несчастную Кристину? Почему
застрелили Розу? Сама ли выпала Нелли из окна? Зачем спешно заделали черный ход
в квартире на улице Усиевича? И что это за таинственный дневник Нади, пропавший
сразу после ее кончины? И, в конце концов, каким образом кольцо-паук вернулось
домой? Чем больше узнаю, тем больше новых секретов выплывает. Хочется выяснить,
в какой клинике появился на свет Юра, может, просто спросить у Владимира, и дело
с концом?
После завтрака я поехала на квартиру Розы
Седых, честно говоря, не надеясь на встречу с Никитой. Но юноша сидел дома.
– Как поживаешь? – спросила я у
парня.
Тот понуро махнул головой.
– Не слишком хорошо, надо разобрать
мамины вещи. Хочу отправить одежду и белье знакомым в деревню. Но как подойду к
шкафу, не могу дверцы открыть, руки не поднимаются.
И он зашмыгал носом. Я вошла в комнату и
двинулась к шифоньеру.
– Давай помогу.
– Хорошо, – обрадовался
парень. – Возьмите на антресолях чемоданы и сложите туда все-все. Мне даже
смотреть на ее вещи тяжело.
И он ушел на кухню.
Роза явно не любила себе отказывать. Гардероб
ломился от разнообразных костюмов, платьев, брюк, пиджаков. Насчитав тридцать
пар туфель, я призадумалась. Сколько же должна получать медсестра, чтобы одной
содержать сына, оплачивать коммунальные расходы и так одеваться? К тому же
белье, аккуратными стопками покоившееся на полках, тоже первосортное. Да еще
дорогие духи, косметика. В семье Седых не считали копейки. Правда, Элла говорила,
что Роза много работала, ухаживала за лежачими больными. Все равно, никакой
зарплаты на такой образ жизни не хватит.
Я взяла табуретку и полезла на антресоли за
чемоданами. За первой дверцей обнаружился большой кожаный сундук. С трудом
стащив его вниз, откинула крышку и увидела аккуратно уложенные стопки
постельного белья.
– Кит! – позвала я парня.
Никита высунулся из кухни.
– Пожалуйста, соберите все без меня, даже
видеть не хочу вещи. Просто освободите шкаф.
– Послушай, можно, выну постельное белье
и сложу на его место одежду?
– Делайте как хотите. – И он
стремительно направился в кухню.
Я стала вынимать льняные простыни и
пододеяльники, пожелтевшие от времени. Приданое, что ли, сыну готовила? Стопки
были проложены специальными мешочками с сушеной лавандой. Аромат щекотал
ноздри, и я принялась чихать, как больная собака. Надо же насовать в сундук
столько ароматизированной травы! Одно саше показалось более тугим и жестким.
Пальцы нащупали среди сухих, ломких веточек и фиолетовых цветочков кожаный переплет.
Дрожащими от возбуждения руками я вытащила на свет маленькую записную книжку.
Вот он – дневник Нади.
В этот момент позвонили в дверь. Моментально
сунув ежедневник за пазуху, я принялась сосредоточенно складывать юбки. Через
пару секунд послышался знакомый голос, и в комнату стремительно вкатился
Александр Михайлович. Увидев меня, он оторопел и довольно бесцеремонно
осведомился:
– Какого черта тебе здесь надо?
Сохраняя чувство собственного достоинства, я
продолжала складывать шмотки, лихорадочно думая, что ответить полковнику. На
помощь пришел Никита:
– Это мамина подруга. Пришла помочь мне
сложить ее вещи.
– Ах, подруга, – медленно
пробормотал Александр Михайлович, оглядывая беспорядок. – Давно ли?
– Что – давно? – не понял парень.
– Сколько лет твоя мама дружила с этой
теткой? – пояснил полковник, указывая пальцем в мою сторону.
– Какое дело милиции до подруг, –
вскипел Никита, – сами зачем явились? Что знал, все рассказал. Лучше ищите
убийцу.
Полковник вытащил из кармана сигареты.
