Но мучения Веры не кончились со смертью Нади.
На следующий день после похорон в магазин явилась Кристина. Она налетела на
Веру и сказала, что из дома пропала небольшая записная книжка, кожаная с
золотым замочком, которую Надя последнее время держала под подушкой. Женщина
делала в ней какие-то записи и велела Кристине хранить ежедневник после ее
смерти.
– Верните книжку, – настаивала
девочка, – я знаю, что ее украл кто-то из вас: Роза, Элла или Вера. Больше
в доме никого не было.
Еле-еле удалось булочнице убедить ребенка, что
она непричастна к пропаже.
– Наверное, она приходила с этим
разговором и к Розе с Эллой, – вздыхала Верка, – а потом ее убили.
Ну, думаю, слава богу, избавилась от ненормальных. Так нет, теперь вы явились.
Я успокоила булочницу, что больше не стану
беспокоить ее, и отправилась восвояси.
На следующий день я поехала к Элле. Медсестра
заболела. Из покрасневшего носа текло, горло болело немилосердно, и начинался
кашель. Женщина совершенно не хотела принимать гостей и с неохотой впустила
меня. Я решила сразу брать быка за рога:
– Элла, знаю, что Надя вас шантажировала,
и знаю, что Кристину убили из-за того, что она встала, так сказать, на
материнскую стезю. Сколько денег потребовала у вас девочка? Вы можете не
отвечать, но тогда я подумаю, что это вы убийца бедного глупого ребенка.
Элла в ужасе замахала руками:
– Как вам мог прийти в голову такой
вздор! Надька и впрямь шантажировала меня, но я просто платила ей последнее
время небольшие суммы. Больших денег не было, и шантажистка это знала. А потом,
когда Анатолий умер, шантаж потерял всякий смысл. Так и сказала Надьке: «Все,
больше ни копейки не дам». И не дала, а Кристина пришла ко мне после похорон и
обвиняла в воровстве. Дескать, из дома пропал дневник Надьки. И зачем он мне
был нужен? Может, его Роза взяла или Верка? Покойная все время намекала, что в
этой книжке про всех правда написана. Как-то раз обмолвилась, что Верка –
проститутка, а Роза – убийца. Но ведь Надька сильно к бутылке прикладывалась.
Напьется и несет черт-те что. У меня к ней свой счет.
– А Анатолий давно умер? –
попыталась выведать я у медсестры неизвестную мне причину шантажа.
– Откуда вы все знаете? – удивилась
женщина, забыв, что только что сама назвала имя.
Я многозначительно пожала плечами и гордо
произнесла:
– Нет ничего тайного, что не стало бы
явным.
– Похоже, что так, – вздохнула
Элла. – С Анатолием я познакомилась совсем девчонкой. Хорош был, как
Аполлон. Стройный, черноволосый, глаза – звезды. Характер чудесный, на гитаре
играл, пел. И меня просто обожал, на руках носил.
Работал Анатолий в гараже, машины чинил,
зарабатывал прилично. Все бы хорошо, да мать его меня не переваривала. Хотела
сыну другую жену. Но мы решили: рожу я ребеночка, и мать дрогнет. Увидит внука
или внучку и полюбит невестку. Жить бы нам да радоваться, но Анатолий связался
с уголовниками и принял участие в ограблении сберкассы.
Налет не удался, приехала милиция, завязалась
перестрелка, и жениха ранили в спину. Товарищи не бросили его, привезли ко мне.
Представляете ужас: открываю дверь, и двое вносят на руках Анатолия всего в
крови, без сознания. Потом своего врача приволокли, операцию на кухне сделали.
Пули вынули, но спинной мозг оказался сильно поврежденным, и Анатолия
парализовало.
Несколько месяцев Элла преданно ухаживала за
женихом, но ей пришло время рожать, и Анатолия отвезли домой к матери. Та давным-давно
забыла, что хотела сыну другую жену, и умоляла Эллу переселиться к ней. Но
девушка не собиралась провести жизнь у постели живого трупа и отказалась.
Больше всего ей не хотелось, чтобы сын, а потом и новый муж узнали о
существовании Анатолия. Поэтому ездила его навещать только днем, отпрашиваясь с
работы. Несчастный парень лежал абсолютно без движения, но здоровое сердце не
давало ему умереть. Каким образом Надька узнала про Анатолия, неизвестно, но
она принялась требовать с Эллы деньги. И та платила вплоть до смерти
несчастного.
– Можете поверить, совсем не
расстроилась, узнав, что Надька допилась до могилы, – злобничала
Элла, – так ей и надо. Но только, думаю, не с одной меня она деньги
тянула. Не работала совсем, а жила припеваючи, одета, обута, и бутылка при ней.
Мысленно я согласилась. Значит, Кристину убил
кто-то из объектов шантажа. Интересно, куда подевался дневник Нади и каким
образом кольцо вернулось к Нелли?
Глава 30
Очень люблю семейный уют. Когда у вас много
родственников, ни за что не соскучитесь. А если к ним еще прибавятся друзья –
забудете про спокойный сон. Меня разбудили в семь утра звуки жуткого скандала.
– Что это? – басом профундо
вопрошала на весь дом Марта Игоревна. – Я спрашиваю, что это?
Бас перешел в визг, затем сорвался на фальцет.
Пришлось быстренько накинуть халат и высунуться из спальни. Моим глазам
открылась чудная картина. Вдова в красном халате, расшитом золотыми птицами,
напоминала певицу, исполняющую коронную арию. Марта Игоревна упиралась одной
рукой в необъятное бедро, другой, вытянутой вперед, указывала на что-то внутри
комнаты Коки. Возле открытой двери спальни стояли Зайка и Наталья в пижамах, из
детской несся протестующий плач разбуженных близнецов. Я пошла и заглянула
внутрь. На большой кровати мирно спал Тема, Кока затравленно выглядывала из-под
одеяла.
Итак, свершилось. Марта Игоревна застукала
младшую дочь на месте преступления. Я подивилась Артему – надо же спать под
такой крик. Вдова продолжала бушевать.
– Негодяйка, мерзавка, – полились из
ее рта ругательства в адрес дочери, – как могла лечь с мужчиной до
свадьбы! И кто теперь на тебе женится, потаскуха!
Домашние в ужасе молчали, не зная, что делать.
Но тут наконец-то пробудился ото сна Тема. Он потянулся, открыл глаза и
удивленно спросил:
– А что вы здесь делаете?
Кока залилась громким плачем, Марта Игоревна
продвинулась внутрь спальни и завизжала:
– Нет, это ты что делаешь в постели
невинной девушки?
Прозаик откинул одеяло, спустил худые
волосатые ноги с кровати, нашарил тапочки, потом закутался в роскошный бордовый
велюровый халат и пояснил:
– Кока не невинная девушка, она моя жена.
Визг вдовы оборвался так резко, как будто
налетел на стену.
– Как жена? – вполне спокойно
поинтересовалась она.
Писатель порылся в сумке и подал теще
свидетельство о браке. Та развернула бумажку и оторопела:
– 27 апреля? Когда вы поженились?
