– Нет, хотя один раз видел ее выходящей
из пансиона Марго Остроумовой. Очень приличное заведение. Марго сдает комнаты
только респектабельным клиентам с безупречной репутацией. Навряд ли у нее
проживала молодая беременная незамужняя женщина.
Получив от доктора Арутюнова адрес безупречной
Марго, я поехала прямо в пансион.
Небольшой узкий дом скорее напоминал
гостиницу. И хотя над входом красовалась вывеска «Пансион «Негреско», внутри
просторного холла обнаружились конторка и стойка с ключами.
Молодой человек в синей униформе тут же
вскочил на ноги при виде хорошо одетой клиентки.
– Чем могу служить?
Сообщила ему, что знакомые из провинции
просили найти приличное и не слишком дорогое место, где они могли бы провести
пару недель.
Портье изобразил полный восторг и предложил
посмотреть номера. Я согласилась. Пансион и правда выглядел респектабельным.
Новые, красивые дорожки устилали небольшие коридоры. В здании всего двенадцать
комнат, по шесть на этаже. При каждой небольшая ванная и туалет. Кухни нет.
– Готовить в номерах не
разрешается, – пояснил портье. – Желающие могут питаться за отдельную
плату в нашем ресторане. Подаем завтрак, обед и ужин. Впрочем, в комнатах есть
холодильники, и не возбраняется пользоваться электрическим чайником. Мебель, если
собираетесь жить больше трех месяцев, поставим какую хотите. На меньший срок –
стандартная меблировка: кровать, стол, шкаф, два стула, кресло, торшер,
телевизор и ночной столик.
К тому же «Негреско» располагал прачечной,
парикмахерской, газетным киоском и автоматами по продаже сигарет и пепси-колы.
Услышав цену, я подняла брови: конечно,
«Националь» обойдется дороже, но для заштатного пансиона безбожно дорого.
– Одно время здесь проживала моя знакомая
из Украины, ожидавшая ребенка, ей посоветовали «Негреско» как тихое и приличное
место.
Портье разулыбался.
– Помню, помню. Лена! Очень милая дама,
жаль, что судьба приготовила такое тяжкое испытание.
– Какое испытание?
– Потерю мужа, естественно! Забыли, что
ваша подруга осталась вдовой с нерожденным ребенком? Хорошо хоть, брат
покойного мужа Лену поддерживал. Приезжал часто, раза три в неделю.
– А как он выглядел?
– Брат? Приятный мужчина, лет сорока пяти
и…
– Семен, – раздалось за
спиной, – пройди вниз к конторке, там ждут посетители.
Судя по тому, с какой скоростью портье
ретировался, передо мной стояла хозяйка – Марго Остроумова. Стройной, сухопарой
даме наверняка исполнилось шестьдесят, но выглядела она превосходно. Аккуратная
модная стрижка, деловой твидовый костюм, на губах дежурная улыбка, а в глазах весь
холод Антарктики.
– Желаете снять комнату?
Я вновь исполнила песню о знакомых из
провинции. Марго не поверила ни одному слову, это было заметно по ее улыбке.
Тем не менее хозяйка любезно сообщила:
– Номер следует зарезервировать за месяц.
Предоплата 25 процентов. Если хотите, сейчас оформим заказ.
Я покорно пошла за ней на первый этаж.
Хозяйка, быстро и ловко пощелкав калькулятором, выписала счет и аккуратно
убрала полученную сумму в сейф.
– Вы знали Лену? – осведомилась
Марго вежливо.
– Да, и очень хорошо!
– Приятная дама. Жаль только, что на ее
долю выпало столько испытаний. А кто родился?
– Мальчик, – вдохновенно соврала
я, – крупный и здоровый, прелесть, а не ребенок.
Марго с треском захлопнула дверцу сейфа и
спросила:
– Вы найдете выход?
Вопрос звучал почти нагло, двери находились в
двух шагах от нас. Мило улыбаясь, я отступила с поля боя и с чувством глубокого
разочарования отправилась домой.
Глава 17
Во вторник около пяти часов неожиданно
приехала Ева. Я сама открыла ей дверь. Девочку почти полностью скрывало длинное
зимнее пальто с глубоким капюшоном.
– Ну, – бодро проговорила я, –
что сегодня по французскому?
Ева молчала, потом, громко шмыгнув носом,
откинула капюшон. Я остекленела. Правый глаз ребенка заплыл, превратившись в
щелочку. Красное пятно под ним начинало угрожающе темнеть, обещая через
несколько часов превратиться в отвратительный синяк.
– Детка, – еле вымолвил мой
язык, – детка, что случилось?
Девочку заколотило, и она безутешно заплакала,
опускаясь прямо на пол. Рухнув рядом, я обняла тощенькие плечики и свирепо
представила, что скажу Владимиру.
Минут через десять, успокоившись и водрузив на
нос мои темные очки, Ева села пить сладкий чай. Я искренне верю в целебные
свойства этого напитка. Ничего так не успокаивает разбушевавшиеся нервы, как
чашечка ароматного «Липтона», желательно с пирожным или сладкой булочкой.
Слизывая варенье с липких пальцев, гостья
попыталась соврать, что упала в школе с лестницы, но, наткнувшись на свирепый
взгляд, решила рассказать правду.
Придя из гимназии, села делать уроки, но тут
вошла мать и велела сварить кашу для Юры. Страстная кулинарка, Нелли терпеть не
могла готовить детское питание. Побоявшись ослушаться, девочка побежала на
кухню. Нелли уже была там с ополовиненной бутылкой коньяка. Увидев, что дочь
хочет насыпать крупу в еще сравнительно холодное, а не в кипящее молоко,
женщина взбесилась от злости, схватила кастрюльку за длинную ручку и треснула
ребенка по лицу. Молоко, по счастью холодное, вылилось на Еву, глаз моментально
закрылся.
Всегда покорная и боязливая, дочь на этот раз
проявила непослушание. Удостоверившись, что Нелли заснула на диване, девочка
убежала из дома.
– Не надо бы все вам рассказывать, но
идти-то мне больше некуда. Папа уехал на конгресс стоматологов в Питер. Мама,
когда его нет дома больше чем один день, всегда напивается. А как напьется,
начинает драться. Она и раньше меня била по рукам или по щекам, но не очень
сильно, так больно стукнула в первый раз.
Печальный рассказ прервал звонок в дверь. Это
явился Казимир с большой коробкой. Он немедленно потребовал Маню. Сказав ему,
что Маруська сейчас придет из лицея, я налила художнику чай, но не успел он
отхлебнуть и глоток, как в гостиную, словно торнадо, ворвалась Машка.
Казик вскочил и раскрыл коробку. Внутри лежало
ярко-синее платье.
– Вот, – вскричал портретист, –
померяйте, и немедленно приступим. Где животные?
