– Все по-разному. Есть одна – шестой год
крутится. А бывает, и несколько месяцев не выдерживают. Начинают пить, колоться
и с катушек съезжают. Запрещаю, конечно, штрафую, а толку? К каждой соглядатая
не приставишь. Их здесь сорок штук, танцорок этих. Вообще, скажу тебе, с бабами
дело иметь – кошмар. Вечно ругаются, грызутся, мужиков делят, истерички.
– А та, которая шесть лет танцует, сейчас
здесь? – заинтересовалась я.
– Зачем тебе?
– Навряд ли девица у вас еще шесть лет
пропляшет.
– Нет, конечно, уже старовата становится.
– Может, согласится у меня в клубе
девчонок поучить? Знаете, в Сибири «пип-шоу» дело пока не очень знакомое,
специалистов нет. А она – профессионал, в Москве работала.
Семенов обрадовался:
– Хорошая мысль, и мне реклама. Сейчас
позову, потолкуете. Галька девка клевая, не скандальная, даже расставаться
жаль, но, увы, бутон увядать начинает.
И, радостно смеясь, он велел позвать
стриптизерку. Галька пришла в ярком халате, наброшенном на блестящее от масла
тело.
– Зачем позвал? – бесцеремонно
спросила она хозяина и плюхнулась на диван.
Коля представил меня и вышел. Рослая девица
затянулась сигаретой.
Минут десять я самозабвенно врала девице об
открывающемся в Новосибирске «пип-шоу». Та молча слушала, выпуская изо рта
колечки. Наконец сказала:
– Вилку с собой принесла?
– Какую вилку? – растерялась я.
– Лапшу с ушей снять, – захихикала
девица. – Это Кольке-дурачку баллон гони. А то я хозяек не видела. Говори
сразу, чего надо, по-простому.
– Ты уже шесть лет работаешь?
– Угу.
– Оксану Криворучко помнишь?
– А то! На одной квартире жили. Хорошая
девка, я ей благодарна. Ксюта в ансамбле танцевала, а у меня специальной
подготовки нет. Только спортивная школа. Вот она и подсказала, как лучше себя
подать. До знакомства с ней я как на брусьях работала.
– Долго Оксана у Семенова работала?
– Года два, нет, меньше. Полтора.
– Куда она ушла, не знаешь?
Галка повела мускулистыми плечами.
– За бесплатно только птички поют.
Я протянула женщине несколько бумажек. Та
быстро свернула их и профессиональным жестом сунула за резинку чулка.
– Ушла Оксана неожиданно. Утром вместе
пошли на работу, и она не вернулась. Мы здесь друг друга не видим, она в одной
кабинке, я в другой. Коля злился ужасно, но поделать ничего не мог. Она к нему
регулярно в койку укладывалась, так что пришлось хозяину новую подстилку
подыскивать.
– Просто ушла, и все? Может, у нее
любовник был?
– Из постоянных – только Коля. Ну а те,
что после работы, это так, для заработка. Я и не знаю, с кем она укладывалась.
Был, правда, один обожатель. Все поджидал после работы.
– Она тебя с ним не знакомила?
– Зачем? Симпатичный дядька лет сорока,
одет хорошо, при деньгах, кто с таким знакомить будет? Чтобы отбили, да?
Я вздохнула. Не так уж часто общаюсь с
девицами вроде Гали, вот и не знаю, как и о чем спрашивать.
– Вы долго жили вместе?
– Все время.
– А где?
– Да рядом совсем.
В Москве, как и в других столицах, полно в
центре маленьких проулков без названия, куда не забредают туристы. Этот был как
раз из таких. В доме №2 работала лифтерша.
Я представилась сотрудницей налоговой полиции.
Классовая ненависть к обеспеченным жильцам взыграла в жилах пожилой женщины, и
она охотно принялась обливать грязью жильцов подъезда.
Через пятнадцать минут моя голова наполнилась
сведениями о некой даме из девятой квартиры, которая принимает любовника, стоит
мужу уйти на работу; о жильце с третьего этажа, меняющем за последние полгода
четвертый автомобиль; о забеременевшей неизвестно от кого девице из пятой
квартиры. Добралась добрая душа и до Галки.
– Эта украинка, – фыркнула
консьержка, – вот кого проверить хорошенько надо. Всем говорит, что
работает официанткой в баре. Ха, я-то знаю, где она свои прелести
демонстрирует. Каждый вечер с новым мужиком является. Правда, тихо, не пьет, не
шумит, милиция не приезжает. Но все равно она проститутка, как ни называйся –
официанткой, танцовщицей, хоть принцессой Эфиопии. Вот подруга ее, Лена, совсем
другая. Милая, скромная девушка, ни за что не подумаешь, что стриптиз танцует.
– Так вы и Лену знали? Она долго жила в
этом доме?
– Полтора года. Такая приятная девушка.
Всегда приветливо здоровалась, по праздникам угощала конфетами. Жаль, из-за
болезни уехать на родину пришлось.
– Из-за болезни?
Выяснилось, что за несколько дней до
исчезновения Лена-Оксана спустилась к консьержке и стала жаловаться на
недомогание. Девушка плохо выглядела: бледная, под глазами синяки.
– Ее даже стошнило в туалете, –
сообщила консьержка. – Вот и посоветовала сходить к доктору Арутюнову. Он
хоть и армянин, но врач хороший, берет недорого, может бесплатный рецепт
выписать.
После визита к эскулапу Ленка появилась на
следующий день в подъезде с небольшим чемоданчиком.
– Уезжаю, – пояснила она
консьержке, – врач велел лечиться. Поеду домой, ну ее, эту работу.
– Правильно, – одобрила пожилая
женщина, – здоровье не купишь.
И стала смотреть, как Ленка с чемоданом быстро
идет по улице. На перекрестке ее ждала машина. Водитель вышел, взял у девушки
поклажу. И это был единственный случай, когда консьержка видела жиличку с
мужчиной.
Получив от словоохотливой собеседницы адрес
доброго доктора и наградив ее за болтливость, я посмотрела на часы. Следовало
ехать домой, визит к врачу временно откладывался.
Глава 15
Домашние пребывали в необычайном возбуждении.
Даже апатичные кошки носились галопом по гостиной.
– Убить дуру, и дело с концом, –
гремел на самых высоких тонах Арцеулов. – Чтобы я стал выяснять отношения
с этой…
И он проглотил вырывающееся бранное слово.
– Левочка, Левочка, – квохтали Зайка
и Наташка, – не волнуйся так, перемелется – мука будет.
