– Да. Я люблю свою работу, и иногда мне кажется, что, кроме нее, мне ничего не нужно.
– Но не всегда?
– Ну, возможно, в один прекрасный день мне захочется чего-то еще.
Поняв, что сказала, Мэнди замолчала. «Один прекрасный день» никогда не наступит. С каждой минутой она все больше в этом убеждалась.
– И чего бы ты могла захотеть в один прекрасный день? – мягко спросил Ренцо.
– Человека, который принадлежал бы только мне, думал бы только обо мне, любил бы только меня. – Она усмехнулась. – Звучит эгоистично, не правда ли?
– Совсем нет. По правде говоря, этого все хотят. Но такого человека трудно найти. Я бы даже сказал – невозможно.
– Невозможно? Ты правда так считаешь?
– Я не знаю. Раньше считал, но сейчас все по-другому. Я лишь знаю, что постоянно думаю о тебе.
– У тебя есть семья? Кто-то, кому ты небезразличен?
– Только дедушка, но он очень старый и потерял контакт с внешним миром.
– А твои родители?
– Мать бросила нас с отцом, когда мне было шесть лет. Полюбила другого мужчину и ушла к нему.
– И оставила тебя? – ошеломленно произнесла Мэнди.
– Однажды я вернулся из школы, а она исчезла.
– Что? Она ничего не объяснила? Даже не попрощалась?
– Ей захотелось свободы, – просто ответил Ренцо.
– Ты когда-нибудь после этого ее видел?
– Время от времени. Она в конце концов вышла замуж за своего любовника и родила ему троих детей.
Возмущенная, Мэнди спросила, не подумав:
– А от них она не захотела освободиться?
Немного помедлив, Ренцо спокойно ответил:
– Нет, только от меня.
За этими словами скрывались долгие годы боли, обиды и одиночества.
Ужаснувшись, Мэнди поняла, что задела рану, которая все еще болела после стольких лет.
– Вот сволочь! – воскликнула она. – Я бы ее убила.
– Все в порядке. Это уже давно в прошлом.
– Правда?
– Думаю, нет. Такие вещи остаются с тобой навсегда, но сейчас они отошли на второй план. После встречи с тобой вся моя предыдущая жизнь не имеет значения.
Она погладила его по лицу.
– Если мы отсюда выберемся…
Он поцеловал ее.
– Ты навсегда останешься со мной.
– Пока смерть не разлучит нас.
Мэнди крепко обняла его.
– А твой отец? Наверное, он был очень несчастен.
– Поначалу. Затем он начал новую жизнь, а я переехал к дедушке. Всякий раз, когда я навещал отца, у него была новая женщина. Он говорил, что главное в жизни – это разнообразие. Однажды я напомнил ему, как он сходил с ума по моей матери, а он сказал, что не понимает, о чем идет речь. Его уже давно нет в живых.
– А где твоя мать?
– Она живет в Австралии. Я видел, как неловко она себя чувствовала во время моих визитов, и больше не стал ее беспокоить.
– Теперь я понимаю, в чем причина твоего негативного отношения к обязательствам.
Ренцо усмехнулся.
– Я придумал себе умный план. Сначала я собирался жить в свое удовольствие, затем, когда буду ни на что больше не годен, жениться и завести детей.
– Но у этого плана есть недостатки, – серьезно сказала Мэнди.
– Да, я тоже это вижу. Кроме того, я быстро понял, что человеку с таким отношением к семейным узам, как у меня, лучше не иметь детей.
– А может, помня об ошибках своих родителей, ты стал бы отличным отцом, – предположила Мэнди.
– Это отличная теория, но я в нее не верю. Вообще все это слишком сложно.
Она понимающе кивнула. Скоро они снова встанут, поедят, вернутся в постель, займутся любовью, затем продолжат разговаривать. Ей вдруг пришло в голову, что так себя ведут молодожены во время медового месяца.
На кухне их ждало неприятное открытие. Вода в бутылках закончилась. Та, что текла из крана, была непригодна для питья. Оставалась еще бутылка виски. Они задумчиво посмотрели на нее.
– Я не буду пить. Не хочу бежать от реальности, что бы ни случилось, – сказала Мэнди.
– Возможно, так было бы легче.
– Я не хочу, чтобы было легко. Я просто хочу быть с тобой.
Наклонившись, Ренцо нежно ее поцеловал.
– Так и знал, что ты это скажешь. Ты права. У меня есть ты, а у тебя я, и это самое главное.
Когда они закончили свою скудную трапезу, им ничего больше не оставалось, кроме как лечь в постель и заняться любовью. Время ускользало, и это придавало драматизма их близости. Каждым поцелуем, каждой лаской они словно прощались друг с другом.
– Жаль, что я не вижу твоего лица, – сказал Ренцо. – Мне бы хотелось узнать, как ты на меня смотришь.
– Но ведь ты знаешь мое лицо, – прошептала Мэнди. – Тебе не нужно его видеть.
– Которое из лиц? То, что меня дразнит?
– Нет, не это.
– Скажи мне.
– Сначала поцелуй меня… Еще… еще…
Ее просьба превратилась в стон, когда его губы оторвались от ее губ и скользнули по подбородку, шее, груди. Запустив пальцы в его волосы, она от наслаждения выгнулась дугой.
Она тоже хотела доставить ему удовольствие, возможно, в последний раз показать ему, как он для нее важен. Она не знала как, лишь могла всем своим существом отдаваться восхитительным ощущениям, которыми он так щедро ее одаривал.
Наконец их тела слились воедино, и в этот момент перестало иметь значение, что будет завтра. Это было их триумфальное заявление о том, что они еще живы.
– Я люблю тебя, – мягко произнес Ренцо. – Возможно, я говорю это в последний раз. Если так, то я рад, что адресую эти слова именно тебе. Ты для меня все, и так будет всегда, сколько бы времени нам ни было отпущено.
– Я тоже рада, – ответила она. – Я люблю тебя и, что бы ни произошло дальше, готова это принять, потому что была счастлива с тобой.
– А я с тобой, – прошептал Ренцо.
Затем он заснул, прижимая ее к своей груди. Мэнди прислушивалась к биению его сердца, пока сама не погрузилась в сон.
Проснувшись в одиночестве, Мэнди направилась в «запретную» комнату к Ренцо. Он смотрел на падающий снег. Обернувшись, он улыбнулся ей. Эта улыбка навсегда врезалась в ее память. Когда она направилась к нему, хижина затряслась, и у них под ногами раздался страшный треск.
– Возвращайся назад! – крикнул Ренцо.
Но она словно приросла к месту, в ужасе глядя на пол, который начал разваливаться прямо под ее ногами. В следующую секунду она почувствовала мощный толчок, который отбросил ее к дальней стене, так что она ударилась о нее головой.
