Меган сама испытала это отчаянье, и, когда увидела Дэниэла, склонившегося над ребенком и как бы олицетворяющего непреходящую родительскую любовь, у нее выступили слезы. Задержав дыхание, она прильнула к стеклу, но тут Дэниэл обернулся и увидел ее.
Это застало ее врасплох. Какое-то время Дэниэл молча смотрел на нее, словно не веря собственным глазам. Бесшумно открыв дверь, Меган ступила на порог палаты.
– Как ты здесь оказалась? – В его голосе можно было угадать некоторое смущение.
– Ты обронил бумажник, – объяснила Меган. – Я хотела вернуть его и поехала за тобой, но догнать тебя не смогла…
Дэниэл взял бумажник.
– Ясно. Спасибо тебе.
– Я вовсе не собиралась шпионить, Дэниэл, и совать нос не в свои дела, честное слово. Ты, наверное, хочешь, чтобы я ушла?
Он с трудом ответил:
– С чего ты взяла?..
– Ведь ты не говорил мне, что твой сын жив. Я думала, он погиб вместе с твоей женой, и, когда тем вечером мы говорили об аварии, ты не стал разубеждать меня.
– Я не умышленно скрывал от тебя правду, просто… – Он пожал плечами. – Мне вообще трудно говорить о нем.
– А после гадостей, которые я наговорила сегодня…
– Не вспоминай. Ты была слишком возбуждена, чтобы себя контролировать. Я уже обо всем позабыл.
Но Меган чувствовала, что расстояние между ними сохраняется, и вдруг поняла, как для нее важно опять стать близкой ему. Набравшись храбрости, она притворила дверь и подошла к кровати. Лежащий на ней ребенок был совершенно неподвижен, Когда-то его лицо, должно быть, сияло озорной улыбкой, сейчас же непроницаемое покрывало сна отгородило его от всего мира.
– Вот так он лежит уже три года, – мрачно произнес Дэниэл.
– Такое впечатление, будто он только что задремал, – сказала Меган.
– Да. Очень трудно свыкнуться с мыслью, что он в коме, в это просто не верится. Мне до сих пор кажется, что он вот-вот откроет глаза и скажет: «Привет, пап». – Последние слова Дэниэл произнес хриплым шепотом.
– Жаль, что ты не рассказал мне об этом раньше, – сказала Меган. – Я лучше понимала бы тебя, и голова у меня не была бы забита только своими проблемами.
– Которых у тебя предостаточно. Ты имела полное право заниматься только ими.
– Да, но нельзя было забывать о горе других людей, – сказала Меган.
– Возможно, его состояние – еще одно следствие моих ошибок, – с печалью в голосе произнес Дэниэл. – В первые месяцы после аварии я должен был проводить с ним больше времени, должен был разговаривать с ним, попытаться снова пробудить его к жизни… Если бы тогда я не уделял столько внимания собственной персоне, стараясь доказать всему миру свою стойкость и несгибаемость, возможно, с тобой не произошло бы несчастья, а он… кто знает, как бы все обернулось…
– Не изводи себя бесконечными «если». Тебе только кажется, что он вернулся бы к жизни, если бы ты разговаривал с ним тогда. Если его сон длится так долго, значит, того требует его организм. – Меган понятия не имела, насколько ее слова соответствуют истине, она видела лишь, что от них Дэниэлу становится легче.
– Может, ты и права. Я знаю только одно: что стал… скажем так… очень суеверен.
– О чем ты?
– Мои самонадеянность и глупость отняли у тебя твое дитя. Возможно, они и мне стоили моего ребенка. Я просто обязан был быть с ним! Меня не покидает ощущение, что если я верну тебе Томми, то, может быть… может… – Он не смог договорить, глядя на неподвижное тельце, и нащупал руку Меган. Ее пальцы переплелись с его пальцами, крепко стиснули его ладонь. – Это просто глупое суеверие, – помолчав, продолжал он. – Знаю, ты считаешь, что сегодня я обошелся с тобой жестоко, но, Меган, у меня не было тайных причин, клянусь! Андерсон реки повернул бы вспять, лишь бы воспользоваться случаем и снова засадить тебя в тюрьму.
– Знаю, – прошептала она. – Томми понял это раньше меня. Он сразу тебе доверился.
– Мы с Томми неплохо ладим. – Дэниэл вздохнул. – Если бы я мог пробиться к Нейлу…
– Ты сегодня разговаривал с ним?
Дэниэл долго не отвечал.
– Я сидел рядом, – наконец сказал он, – но почти не разговаривал. Я уже не знаю, что сказать.
– Поговори с ним о тех днях, что вы были вместе. Если он может слышать тебя, ему будет так приятно.
– Но это было так давно…
– Уверена, это не имеет никакого значения. Если у тебя остались одни воспоминания, используй их! Разве у вас не было общих увлечений?
– Было, и немало.
– Рыбалка, например?
– Да, мы часто выбирались порыбачить. Еще мы увлекались техникой. У него были совсем неплохие способности…
– Были и остаются, – мягко поправила Меган. – Не говори о нем в прошедшем времени. Он просто заснул, Дэниэл, и в один прекрасный день обязательно проснется.
– Проснется? Или я только попусту тешу себя надеждой!
– Раньше мне тоже казалось, что я обманываю себя, но потом мои надежды начали осуществляться. Это действительна так, Дэниэл! Но сперва в это должен поверить ты сам.
– Как я могу поверить, если не получаю от него ни малейшего знака, что он слышит меня.
Меган печально улыбнулась.
– Так же, как верила я, сидя в камере.
Он с тревогой всмотрелся в ее лицо, но не нашел в ее глазах и намека на былую горечь, которая раньше появлялась, стоило Меган только вспомнить о тюрьме. Теперь ее глаза излучали добро и сострадание. Меган вспомнила о своей беде не для того, чтобы лишний раз упрекнуть его, а чтобы вселить в него надежду. И это подействовало на Дэниэла сильнее всяких слов, возрождая в нем мужество и поднимая дух.
– Расскажи мне о Нейле, – продолжала она. – О его способностях к технике.
И Дэниэл заговорил, поначалу запинаясь, но постепенно преодолевая скованность.
– Он всегда лучше и быстрее меня вникал в устройство разных механизмов. Помнишь комнату с аудио-видео аппаратурой? Это была – и остается – наша комната. Стоило нам прочитать инструкцию, как он моментально разбирался в ней, я же должен был перечитать ее заново, а порой и выслушать его объяснения. А ведь тогда ему было всего семь.
– Невероятно… – ободрила его Меган.
– Он всегда подшучивал над моей медлительностью, но не зло. Он был – и остается – очень добрым ребенком.
– А как он управлялся с компьютером? – спросила Меган.
– С поистине волшебным мастерством. Ты бы видела его, Меган…
– А мог ли он запрограммировать видеомагнитофон? – спросила она, внезапно оживляясь.
К радости Меган, Дэниэл охотно откликнулся:
