– Ах никакого повода! – взвизгнула “умирающая”.
– И с Анькой никакого повода, и с Ликой, и с Веркой. Ты хоть помнишь, во что
нам твои шалости обошлись! Теперь эту бабу употребляешь! Чего в ней нашел?
Скелет ходячий, морда в прыщах, волосы – пакля. Но так и знай, больше помогать
не стану, выкручивайся сам.
И, отвесив мужу полновесную оплеуху, Светочка
вылетела из кухни. Повисло неловкое молчание. Щека Валерия горела огнем.
– Не обращайте внимания на Свету, –
пробормотал ловелас. – К сожалению, жена патологически ревнива. Из-за нее у
меня вечные неприятности на работе. Пришлось уйти и из модельного, и из
шоу-бизнеса.
На моем лице отразилось полное непонимание.
– Пишу музыку, – пояснил Валерий, –
несколько песен продал начинающим певцам, но Света приревновала, и пришлось
бросить эстраду. Один из Домов моделей заказал сопровождение для дефиле. Вроде
неплохо вышло. Но там манекенщицы, сами понимаете…
– Нет дыма без огня, – сухо сказала я.
– Глупости, – отмахнулся Валерий. –
Просто я хорошо воспитан, а Света принимает элементарную вежливость за ухаживание.
Ну разве нужно было заставлять вас саму эту сумищу поднимать?
– На полу бы разобрала, не барыня.
Валерий сел у мойки. Лицо его сразу осунулось, мне стало жалко мужика, и я села
рядом.
– Семейный уют не всегда бывает приятен.
– Да уж, – пробормотал Валера.
– Воркуете? – раздался злобный голос, и в
кухню вступила милая Светочка. Словно персонаж дурацких анекдотов, в руках она
сжимала скалку.
Валерий вскочил.
– Дорогая, прошу…
– Нет, – тихим тоном, вполне мирно,
заявила супружница, – это я приказываю твоей любовнице покинуть мой дом! И не
рассчитывайте, милочка, на диссертацию. Лучше убирайтесь назад
подобру-поздорову в свою Рязань-Казань, или откуда вы там приехали! Сегодня же
позвоню Альберту Владимировичу и расскажу, чем вы занимаетесь вместо научных исследований!
С этими словами хулиганка изо всей силы
треснула скалкой по столу. Банки с супом и судки с мясом жалобно тренькнули.
– Идите, Даша, – обреченно вздохнул
мужчина.
– Да, убирайтесь побыстрей, – взвизгнула
психопатка, – прямо на вокзал!
Она еще раз взмахнула скалкой, емкость с супом
перевернулась, любовно сваренный Жанной борщ оказался на скатерти. Мне стало
противно, и я пошла к выходу. Уже закрывая дверь, услышала Светкино рычанье и
звон посуды. Истеричка громила кухню.
Заснула только около трех ночи. Наверное, в
этом в первую очередь была виновата свежая клубника со взбитыми сливками. Ну
грешна, обожаю ягоды. Ирка купила два килограмма, и я бесстыдно съела почти
все. Результат не замедлил сказаться. Протоптав дорожку в туалет, я наконец
успокоилась.
И. что узнала, старательно работая
домработницей у академика? Да почти ничего. Ну изменила Виолетта муженьку и
избавилась от ненужного ребенка. Конечно, интересные сведения, но какой свет
проливают они на смерть Катюши? Абсолютно уверена, что Павловские подкупили
всех – следователя, прокурора, судью, чтобы засадить Романа, но зачем? Какой
смысл в упрятывании парня за решетку? Ну изменяет Валера Свете, подумаешь,
невидаль. Хотя, что там она кричала, когда бесновалась на кухне? “С Анькой
никакого повода, и с Ли-кой, и с Веркой! Ты хоть помнишь, во что нам твои
шалости обошлись?”
Я соскочила с кровати. Веру знаю, кто такая
Аня, и думать не хочу, а вот Лика! Неужели Светка имела в виду Ксюшину сестру?
Навряд ли, но проверить стоило.
Еле-еле дождалась утра и понеслась к Юле
Мальковой. Взяла у девчонки журнал с Ликиными фотографиями и порулила на
проспект Вернадского. Где-то в этих зданиях, около супермаркета, холостяцкое
гнездышко Валерия. Помню, что дом украшали ярко-синие панели. Такой оказался
один. В подъезде восседал за столом молодой парень в форме охранника.
Я раскрыла перед ним журнал и ткнула пальцем в
фото.
– Видели здесь эту девушку? Секьюрити
внимательно поглядел на очаровательную Ликину улыбку и сообщил:
– Сведений о жильцах не даем.
Я глянула на него повнимательней. Молодое, но
какое-то ожесточенное лицо, на правой кисти наколка – “Грозный”. Так, понятно,
участник боев в Чечне. Денег предлагать нельзя, скорей всего разорвет купюру и
ничего не скажет, тут следует действовать по-другому.
Я ухватилась за сердце и жалобно простонала:
– Плохо мне, сыночек, дай водички. Парень
не дрогнул и даже не встал.
– Петя! – крикнул он, повернувшись к
лифту. Послышался легкий скрип, и в холл вбежал другой юноша, тоже в форме и с
таким же отстраненным лицом.
– Что случилось? – спросил он.
– Вот гражданочка воды просит, вроде
плохо ей.
– Сейчас “Скорую” вызовем, – пообещал
сослуживец.
– Не надо врача, мальчики, – пролепетала
я и принялась, всхлипывая, тереть абсолютно сухие глаза платком, – вот уж горе,
так горе!
– Да что стряслось-то? – опять
поинтересовался пришедший.
Я ткнула ему под нос раскрытый журнал,
– Дочка у меня пропала, говорят, в этот
дом приходила, вот хочу узнать, к кому.
– В милицию обратитесь, – сказал
дежурный.
– Да ходила, а толку-то! Сказали, небось
твоя дочка с любовником загуляла. Да не было у нее никаких мужиков, всегда с
работы прямо домой.
– Давно пропала? – поинтересовались
парни.
– Два года примерно.
Охранники присвистнули. Я продолжала шмыгать
носом. Один вгляделся в журнал и протянул:
– Красивая какая, просто картинка. Слышь,
Кирюха, а не она это в восемьдесят третью ходила? Кирилл сурово взглянул на
напарника:
– Тебе, Петька, о жильцах разрешали
сплетничать?
Но Петя оказался более жалостливым, потому что
глянул на меня и произнес:
– Помнишь, Кирька, Ольга Петровна
вспоминала, как по тебе убивалась, когда извещение пришло? Мать ведь все-таки.
Кирилл ничего не сказал, только нахмурился.
– Идите сюда, – попросил Петя, показывая
рукой за лифт.
Я немедленно повиновалась.
– Только имей в виду, что я не участвую!
– крикнул напарник. – Жалоба поступит, тебе отвечать.
Петя завел меня в довольно большое помещение.
Посередине комнаты стоял стол с электрическим чайником, несколько весьма
обшарпанных стульев и кушетка с армейским одеялом.
