Его поведение было лихорадочным, словно ничто теперь не имело значения, кроме поездки в Каренну.
— Мы не можем поехать в фургоне, — заметила Ребекка. — Где твоя машина?
— В гараже в деревне, у мужчины, который дал мне фургон.
— Ты должен показать мне, как водить фургон.
— Я сам поведу.
Но он оставил эту идею после первой мили, и Бекки повела дребезжащую машину сама.
— Поверни там налево, — велел он, как только они оказались в деревне. — Бекки, я сказал — налево.
— Позже. — Она уже сворачивала к приемной хирурга.
— Я сказал, что все в порядке, — простонал он.
— Прекрасно, пусть доктор сам скажет мне об этом.
Но доктор не сказал ничего оптимистичного.
Это был пожилой человек с современными взглядами, который оснастил свою операционную большим количеством хорошего оборудования, включая небольшой рентген. Потребовалось совсем мало времени, чтобы установить, что Лука сломал две кости и раздробил третью, и ненамного больше, чтобы наложить гипс.
— Хорошо, что вы прибыли прямо ко мне, синьор, — сказал доктор. — Иначе ваша рука так и осталась бы покалеченной. Вы мудрый человек. — Он посмотрел на них оценивающе. — Или вы удачно женились?
— Да, — признал Лука.
— Возьмите болеутоляющие, и две таблетки помогут вам заснуть ночью. Я надеюсь, что вы не планируете заниматься сегодня тяжелой работой.
— Нет, — быстро сказала Ребекка. — Мы думали о поездке, но теперь отложим ее до завтра.
Лука лишь кивал. Он выглядел изможденным и даже согласился остаться в приемном покое доктора, пока Бекки возвращала фургон и забирала его машину.
Было сумрачно, когда они вернулись домой. Бекки немедленно начала топить печь и готовить еду.
Лука ел плохо.
— Ложись спать, — мягко сказала она. — Будет лучше, если ты ляжешь на кровати, а я на матраце.
Но он отрицательно покачал головой, и она не стала протестовать. Лука принял ее помощь, когда Бекки раздела его и отвела в комнату, как мать больного ребенка. Он коснулся ее руки.
— Спасибо за все.
Она сжала ему руку, поцеловала его и поспешила уйти.
Они выехали рано утром, поглощая милю за милей на пути в Каренну. Машина плавно скользила по дороге.
Лука сменил джинсы и свитер на классический костюм и снова превратился в человека, которого она встретила месяцы назад. В их доме он был совсем другим, его лицо выглядело худым и измученным, словно он постарел на несколько лет в тот вечер.
В начале поездки она коснулась его руки, и он улыбнулся ей, но затем снова ушел в себя.
Они достигли Каренны днем и отправились прямо в церковь. Город вырос с тех пор, как они были здесь в последний раз вместе, улицы были переполнены, и они застряли в пробке.
— Ты помнишь больницу? — спросила она, указывая на здание через окно.
— Да, я помню.
Они повернули за угол. Увидели строителей, ремонтирующих задний двор. Вскоре здание исчезло из поля зрения.
Через несколько минут они достигли небольшой церкви, где когда-то планировали пожениться. Припарковав машину, Ребекка поглядела на Луку, пытаясь понять, что он думает и чувствует.
Но по его лицу не удалось ничего прочесть, и она была немного разочарована. До этих пор она чувствовала, что они все делают вместе. Теперь казалось, что Лука отдалился от нее еще больше, чем она подозревала. Он был настолько погружен в себя, что просто не подпускал Ребекку к своей душе.
— Она здесь? — спросил Лука, когда они вошли на кладбище. — Ты можешь показать мне, где она лежит?
— Да, иди за мной.
Могилка была далеко в глубине. Наконец они достигли аллеи с несколькими детскими могилами.
— Почему они здесь, а не с семьями?
Его взгляд упал на табличку «Сироты». Она видела, как он вздрогнул.
В конце аллеи они нашли крошечную могилу с табличкой «Ребекка Солвей». Табличка висела немного криво, но трава на могиле была аккуратно скошена.
Лука стал на одно колено, всматриваясь в слова на табличке. Ребекка опустилась на колени около него и видела, как он протянул свою большую руку и положил ее на траву.
— Она, должно быть, была совсем крошечная, сдавленно сказал он.
— Да. Она могла бы уместиться на твоей руке.
Лука закрыл глаза. Она чувствовала, что он дрожит. Ее сердце тоже разрывалось. Она ждала, когда он повернется к ней.
Минута шла за минутой. Лука не двигался, его глаза смотрели в одну точку. Наконец она встала и отошла от него.
Небольшая церковь была пуста. Бекки толкнула приоткрытую дверь. В тишине ее шаги звучали очень громко. Жаль, что отца Валетти здесь не оказалось. Она любила молодого священника за его искренность, доброе лицо и понимающие глаза.
Она погуляла и увидела Луку, идущего к ней.
— Спасибо, что оставила меня с ней.
Она не успела ничего ответить, увидев, как кто-то приветствует ее от ворот.
— Это отец Валетти, — радостно сказала Бекки.
Священник подошел к ним с широкой улыбкой на пухлом юном лице.
— Как хорошо, что вы приехали. — Он пожал руку Ребекки. — К сожалению, я не видел вас был в банке. Но, боюсь, я не силен в финансах.
— Я всегда думала об этом, искала удобное время. Отец Валетти, это Лука Монтезе.
— Папа маленькой девочки, — тут же сказал священник, пожимая Луке руку. — Вы были у нее?
Лука кивнул.
— Мне показалось, что она чувствует мое присутствие. Прошло столько лет. Я не знал, что она здесь.
— Но однажды вы должны были приехать, мягко сказал отец Валетти. — И она ждала вас.
— Я благодарен вам за заботу о ней. Можно мне осмотреть вашу церковь?
— Конечно. Я с удовольствием покажу ее вам.
Ребекка ушла побыть наедине с дочерью. Когда она вернулась, мужчины были увлечены беседой.
Он может говорить со священником, печально подумала она. Но не со мной.
Лука улыбнулся, увидев ее, но казался погруженным в себя, словно какая-то мысль занимала его.
— Что вы говорили о банке? — спросил он отца Валетти. — У церкви финансовые трудности?
— Будут, если я не выплачу два миллиона займа. Я пытался договориться, — сказал тот со слабой улыбкой.
— Два миллиона евро? — отозвался Лука эхом. Дела прихода так плохи?
— Не прихода. Деньги для отделения новорожденных, которое мы строим в больнице. Затраты вышли из-под контроля, и без ссуды мы, возможно, не сможем продолжить работу. Это было мое решение — спонсировать родильное отделение, но, как я говорил, у меня нет финансовых способностей. — Он уныло сдвинул брови. — Архиепископ недоволен мной.
