– Чего, гражданочка?
– Глянь-ка, родименький, кто-то деньги
потерял!
– Не волнуйтесь, гражданочка, –
успокоил тюремщик, подбирая скомканные десятки, – сейчас отнесу в стол
находок, обязательно вернем.
Весело насвистывая, парень пошел вверх по
винтовой лестнице, я двинулась в противоположном направлении. Получила на
выходе паспорт и в полубезумном состоянии выпала на весело гудевшую
Новослободскую улицу. Вокруг, смеясь, шли радостные, по-летнему пестро одетые
люди. Многие ели мороженое, становилось жарко. Толпа мирно текла мимо
подворотни, скрывавшей вход в тюрьму. Рядом находилась дверь большого
универмага. Я вошла в длинное, кишкообразное помещение промтоварного магазина и
уставилась на зубные щетки. В голове полный сумбур. Бедный Макс! Сидит в
камере, где набито сто двадцать человек, ест баланду. Тяжелый вздох вырвался из
моей груди. Нет, уходить из тюрьмы сейчас нельзя. Надо передать продукты.
Покурив, вернулась в Бутырку. Зал, где
принимали передачи, гомонил огромной толпой. Красные, потные люди тащили
неподъемные сумки. В углу стояла тетка с тетрадкой, составлялись списки на
передачу лекарств. Минут десять потолкавшись среди товарищей по несчастью, я
узнала много интересного. Продуктовую передачу можно отправлять раз в месяц.
Общий вес – тридцать килограмм. Туда же разрешено положить: носки, трусы, мыло,
миску, ложку, тапки… Записываться, чтобы сдать передачу, надо за неделю. Еще
полагалось два раза в день отмечаться, опоздавших на перекличку безжалостно
вычеркивают. Можно отнести и лекарства, но только российские. И для медицинской
передачи существует своя очередь, тоже по списку. Потом многим заключенным
передают ведро, таз и телевизор. Но эти предметы – только с разрешения
начальника тюрьмы, к нему особая очередь, естественно, по другому списку.
Продукты следует развернуть, разложить по прозрачным мешочкам. Дальше – больше.
Сахарный песок – нельзя, кусковой сахар – извольте, мыло – пожалуйста, шампунь
– ни за что, туалетная бумага не полагается, зато ученических тетрадок –
сколько душа изволит. На мой взгляд, подобные правила придумали люди, желавшие
тянуть деньги с родственников заключенных. Во всяком случае, я собиралась
заплатить приемщице, чтобы без проблем отправить продукты.
Но тут взгляд наткнулся на вывеску
«Попечитель». Ради интереса зашла внутрь небольшого отгороженного помещения и
обнаружила там… магазин. Две приветливо улыбающиеся девушки – приятный контраст
по сравнению с остальными сотрудниками – и горы продуктов. Но цены!
Раза в полтора выше, чем в городе. Но если
купить здесь необходимое, то разворачивать не надо и в очереди стоять тоже не
требуется. К тому же милые продавщицы закрыли глаза на то, что я набрала
покупок аж целых сорок килограмм.
– Не волнуйтесь, – махнула рукой
одна, – никто на складе перевешивать не станет, если оплачено.
Я принялась заполнять квитанцию.
– Напишите на обороте пару
строчек, – посоветовали девушки, – поддержите морально.
Нацарапав ничего не значащие слова любви, я
вытащила кошелек и отдала за заказ сумму, на которую обычная семья спокойненько
прожила бы два месяца. Потом вышла в зал и с сочувствием посмотрела на
встрепанных людей, вываливающих на столики «раздетые» продукты. Да, богатому
человеку хорошо и на воле, и в тюрьме.
Глава 4
Домой явилась только к четырем часам.
– Фу, – пробормотала Зайка, дергая
хорошеньким носиком, – чем от тебя пахнет?
«Тюрьмой», – хотела я сказать, но
прикусила язык. Незачем пугать невестку.
– Все-таки интересно, – продолжала
настаивать Ольга, – где ты была?
Но тут распахнулась дверь, на пороге появилась
раскрасневшаяся Маруся, а за ней маячил поджавший хвост Банди.
– Видали дурака? – завопила дочь.
Мы уставились на мелко дрожащего мощного пса.
– Опять кошки из сада выгнали, –
засмеялась Маруся, – он их до смерти боится.
Наша «коллекция» собак начиналась с пит-буля
Банди и ротвейлера Снапа. Страшных псов купили специально для охраны. Но в
детстве и тот и другой походили на восхитительные плюшевые игрушки. Их радостно
тискали и гости, и хозяева. Результат налицо. Жуткого вида кобелины обожают
всех! Специально вызванный инструктор встал в тупик.
– Первый раз встречаю таких собак, –
сообщил он нам, – абсолютно послушно выполняют все команды, кроме «фас»!
Озлобить их невозможно!
Так Снап и Банди превратились в болонок,
основной интерес которых сосредоточен на еде. Жуют они постоянно, особенно не
кривляясь: суп, кашу, мясо, чипсы, орехи и соленые огурцы. Потом один знакомый
попросил нас приютить ненадолго пуделя Черри, да так и забыл про собачку.
Следующим оказался английский мопс Хуч, но историю его появления расскажу
как-нибудь в другой раз. Последней приехала йоркширская терьерица Жюли вместе
со своей хозяйкой, няней близнецов Серафимой Ивановной. Если выстроить
иерархическую лестницу принадлежащих нам животных, то на самом верху, безусловно,
окажутся кошки – трехцветная Клеопатра и белая Фифина. Собаки повинуются им
беспрекословно. Банди же пошел дальше всех – отважный пит-буль с акульими
зубами вообще боится всех кошек. А в наш сад часто забредают бродячие киски в
поисках еды. Если Снап, Черри, Жюли и Хучик делают вид, что не замечают
непрошеных гостей, то Банди усаживается на пороге и отказывается выходить
наружу. Задние лапы пита начинают мелко дрожать, морда принимает полубезумное
выражение. Правда, точно такой же ужас он испытывает при виде работающего
пылесоса, кофемолки и фена.
– Клепа, Фифа, – закричала
Маня, – в саду чужие!
Наши кошки стремглав ринулись наружу. Вот уж
кто не дает наглым пришельцам спуску. За окном раздались шипение, утробный вой,
потом сдавленное мяуканье. В две минуты пришельцы были выдворены. Хозяйки,
гордо подняв раздувшиеся хвосты, важно прошествовали в холл.
– Иди уж, чучело, пописай, –
вздохнула Маруся.
Банди, боязливо оглядываясь, потрусил в сад.
– Да, – сказала Оля, – а еще
говорят, что пит-буль кровожаден. Наш при виде котенка в обморок грохнется!
Аркашка прибыл только к семи вечера. Мрачное
лицо сына не обещало ничего хорошего.
– Ну! – накинулась я на «Перри
Мейсона».
– Единственный более или менее приемлемый
вариант для него – полностью признаться и упирать на то, что совершил убийство
в состоянии аффекта, – резюмировал сын.
– Ты думаешь, это он?
– Нет, конь в пальто, – обозлился
Аркашка.
– Но Макс клянется, что…
