– Конечно, конечно, – закричали
родственники, – благодетель ты наш!
Мужик хмыкнул и вышел, тут же лязгнул замок. Я
схватила телефон:
– Макс!
– Здравствуй, Дашутка, – вяло сказал
Полянский, – как это ты сюда прийти решилась?
– Слушай внимательно. О Нине Андреевне
позабочусь – и продукты куплю, и денег дам. Тебе отправлю передачу. Еще придет
адвокат. Ты его хорошо знаешь, это мой сын Аркадий.
– Кеша? – изумился бывший
супруг. – Он же совсем ребенок!
Я промолчала. Какой смысл сообщать, что
«детке» двадцать шесть стукнуло!
– Простите, – сказал кто-то за
спиной.
Я обернулась. Сзади стояла женщина.
– Пустите сюда, – сказала она.
– Зачем? – изумилась я. – Тут
мой родственник.
– У вас дырка, – сообщила
тетка, – а в моем боксике нет.
– Дырка?
– А, вы в первый раз, – протянула
баба. – Смотрите, – и она ткнула пальцем в небольшую щель.
Затем говорившая бесстыдно задрала кофточку и
вытащила из необъятного лифчика пластиковый пакет, наполненный бесцветной
жидкостью. На свет явилась и тоненькая трубочка. Тетка засунула один кончик в
щелочку, к нему моментально припал подбежавший мужик звероподобного вида.
Жидкость в пакете стала стремительно убывать.
– Что это? – изумилась я, видя, как
заключенный делает огромные глотки.
– Водка, – спокойно сообщила
баба, – надо же бедолагу порадовать. А вы пока деньги трубочкой скрутите и
в щелку просуньте.
Через пару минут напившийся мужик отвалился,
как сытый клоп, я принялась пропихивать Максу доллары. Наконец все
утихомирились.
– Слушай, скажи честно, это ты убил
Веронику?
Максим молчал.
– Ну говори же!
– Нет, даже и не думал о таком. Честно
говоря, просто хотел развестись. Даже дома не был в ту ночь.
– А где спал?
– В том-то и дело…
Оказывается, около семи вечера в офис
позвонила женщина и предложила совершенно баснословную сделку. Дилерша отдавала
яйца по какой-то смешной цене. Макс остался ждать продавщицу. Секретаршу,
пятидесятитрехлетнюю Тамару Павловну, хозяин отпустил домой. Агентша появилась
в половине девятого. Сначала рассказала, что является директором крупной новой
подмосковной птицефабрики. Представилась как Раиса Федоровна Кулакова. Из себя
оказалась вполне ничего, этакая знойная брюнетка в самом соку. Бюст примерно
пятого размера обтягивала ярко-зеленая водолазка из тянущегося
трикотажа-стрейч. Пухлые губы призывно улыбались, да и за яйца хорошенькая
директорша просила сущие копейки. Разумеется, Макс тут же распустил хвост. Из
офиса ушли все служащие, и Полянский самолично сварил кофе.
Брюнетка, слегка жеманясь, принялась глотать
ароматную жидкость и тут же пролила напиток на ярко-желтую юбку. Максим
галантно побежал в туалет и принес мокрое полотенце, чтобы вытереть гущу.
Директриса кое-как размазала пятно, и они продолжили пить кофе. Потом случилась
странная вещь. В глазах у Желтка заскакали черные мушки, немилосердно
захотелось спать, зевота просто раздирала рот. Дама вздохнула и сообщила:
– Поздно, пора домой.
Она встала, Макс хотел сказать, что подвезет
симпатяшку, но губы отказывались повиноваться. Больше мужик ничего не помнил.
В десять утра его разбудила пришедшая на
работу Тамара Павловна. Секретарша с некоторым удивлением выслушала рассказ о
приходе таинственной посетительницы. Макс, недоумевая, как он мог так внезапно
заснуть, помчался домой. По дороге он заехал в магазин и купил коробку самых
любимых конфет Нины Андреевны. Мать всегда выговаривала ему, когда он где-то
оставался ночевать, не предупредив ее. Вот сынок и решил подольститься. Все, больше
рассказывать оказалось нечего. Спустя пять дней появились милиционеры, обыскали
квартиру и в спальне Максима под матрацем нашли новенькую «беретту». Отпечатков
пальцев не было, но пуля, убившая Веронику, вылетела именно из этого ствола.
Я вытаращила глаза:
– Как? Пистолет?
Макс кивнул.
– Сам ничего не понимаю. Дашка, честное
слово, не стрелял. На крайний случай уж лучше бы отравил или удушил. Даже не
знаю, на что надо нажимать, пистолета в руках никогда не держал!
Тут загромыхала дверь, вновь возник толстощекий
парень.
– Ну, гражданочки, заканчивайте!
Макс прижался лбом к стеклу.
– Дашка, это не я! Клянусь матерью, не я!
Помоги, не я!
И тут отключили телефон.
Полянский продолжал раскрывать рот, но звук не
достигал моих ушей. Зрелище производило жуткое впечатление. Я сразу вспомнила
дурацкий сон.
– Помоги, помоги, – беззвучно кричал
Максим. Губы мужчины кривились, по щекам потекли слезы. Со всего размаха он
ударил кулаком в разделявшую нас преграду. Тут за его спиной возникли
охранники. Схватив заключенного, они поволокли его куда-то в глубь помещения.
Оттого, что все действие происходило беззвучно, делалось еще страшней. На
секунду мне показалось, что я смотрю дурной кинофильм, а кто-то отключил у
телевизора звук. Но это был не придуманный триллер, а страшная реальность.
Бабы молча столпились возле меня, кто-то
похлопал по плечу, кто-то пожал руку, кто-то сунул сигаретку.
– Ладно, – вздохнула самая
пожилая, – давайте по десять рублей.
– Зачем? – изумилась я.
– В первый раз небось, – заключила
молоденькая армянка, – учись. Сейчас соберем двести рублей и вот тут у
окошка бросим.
– И что?
– А ты выходи последней и скажи
разводному: «Сыночек, тут кто-то деньги забыл».
– Обязательно так говорить?
– Конечно, – терпеливо разъясняла
«учительница», собирая мятые бумажки. – Вы должны говорить им «сыночек»,
они вам «гражданочка». А вот если в очереди с нами стоите, тогда по-другому. Я
ведь вас моложе? Значит, звать вам меня нужно «доченька», парня моего возраста
– «сыночек». Если одногодки рядом, то «брат» и «сестра», к пожилой обращаются –
«маманя». Я же вам стану говорить «мамаша». Так здесь своих узнают – по
обращению.
Она швырнула ассигнации на пол и двинулась к
выходу, я покорно встала последней. Подождав, пока все тетки выдвинутся на
лестницу, сделала лицо идиотки и забубнила:
– Сыночек, а сыночек…
