– Ой, ой, ой, как испугала, – заржал
толстомордый, – сейчас заплачу. Ну-ка поглядим, кому хуже будет, – и
он засвистел в два пальца.
Словно из-под земли возникли парни, одетые,
несмотря на жуткую жару, в черное.
– Что случилось, Андрюш? – спросил
один.
– Да вот тетка хулиганит, – пояснил
торговец, – брать ничего не берет, ругается.
Нехорошо усмехаясь, парни двинулись ко мне. Я
вытянула вперед руку с «охранной грамотой» Круглого и властно приказала:
– Ну-ка, сявки, ведите сюда бугра.
Охранники притормозили, потом один почесал в
затылке и исчез, другой встал на почтительном расстоянии. Пяти минут не прошло,
как появился мужчина лет тридцати пяти с гадкими, пронырливыми глазами. В
момент оценив кольцо, пришедший заулыбался, растягивая чуть ли не до ушей
щелеобразный рот.
– Уж простите мальчиков – простые
овчарки, тонкостям не обучены.
– Просто безобразие, – сказала
я, – пришла кинушку купить, так мало, что выбрать не из чего, еще и базар
затеяли.
– Ты зачем уважаемого человека
обидел? – спокойно спросил мужик толстомордого.
– Не хотел, простите, кто ж знал, что она
из ваших, – затрясся продавец, – думал, просто баба поприкалываться
хочет.
– Я тебе потом все объясню, – тихо
сообщил старший, потом повернулся ко мне: – Пойдемте, покажу настоящий товар, а
не макуху.
Мы двинулись между рядами к небольшому
двухэтажному сарайчику. На первом этаже оказался уютный кабинетик с
телевизором, видиком, кофеваркой и крохотным холодильничком.
Мужик улыбнулся, демонстрируя безупречно
сделанные зубы, достал мобильный и приказал:
– Серый, тащи все, что есть. Только
смотри, чтобы были первые копии.
Потом повернулся ко мне и поинтересовался:
– Водички не желаете? Жара, как в Африке.
Сглотнув ледяную жидкость, я пошла напролом:
– Очень надо найти Антона Медведева,
снимающего порно.
Мужик снова достал телефон.
– Колька, живо сюда.
Прибежавший Коля долго кусал губы.
– Медведев, Медведев, кто ж такой? Не
знаю.
– Можете узнать? – попросила я.
– Обязательно, – заверил
Коля, – позвоните Анатолию Игоревичу завтра. Если только этот Медведев в
Москве, из-под земли достану.
– Кланяйтесь Ивану Михайловичу, –
сказал Анатолий Игоревич, протягивая мне визитку, – кассетки возьмите.
И он протянул пакет. Я полезла за кошельком.
Анатолий Игоревич рассмеялся:
– Нет, нет, ну что вы!
Я зашвырнула в «Вольво» абсолютно ненужные
фильмы и поехала домой. Хватит с меня, отдохну немного и переварю скудную
информацию. Медведева никто не знает, может, и не снимает давно или вообще
только один фильм сделал и забросил «искусство».
Интересно, почему милиция не нашла в квартире
Соколовых фотографий? Хорошо помню, как Рада Ильинична достала из шкафчика на
кухне толстый альбомчик и демонстрировала Яну во всевозможных видах. И откуда
мне знакомо это имя – Амалия Генриховна Кляйн, слишком редкое, чтобы часто
встречаться.
«Вольво» мирно катился по шоссе. Из
радиоприемника несся идиотски бодрый голос ди-джея:
– А сейчас наша несравненная Ада Кунцина
расскажет о новинках. Тебе слово, Адочка!
От неожиданности я со всего размаху нажала на
тормоз. Сзади послышался громкий мат и звон.
– Какая дура останавливается посередине
дороги! – вопил потный мужик, сокрушенно разглядывая разбитую фару своих
«Жигулей». – Ну не кретинка…
Он кричал, широко разевая рот, призывая на мою
голову все несчастья из ящика Пандоры. Но я не слышала этого визга.
Ада! Аделаида Генриховна Кляйн, жена Семена и
его предполагаемая убийца. Интересно, в каких она отношениях с Амалией
Генриховной Кляйн, закадычной подружкой убитой Рады Ильиничны Соколовой?
Глава 20
Дома первым на глаза попался Бекас.
– Вот никак в толк не возьму, –
спросил парень, – за каким шутом французы пишут одни буквы, а читают вслух
другие?
Сложный вопрос, сама не знаю. Обычно
преподаватели отделываются фразочкой типа – «это вытекает из логики структуры
языка».
– За французский взялись? –
поинтересовалась я.
– Ага, – кивнул Бекас и показал
учебник Може, – первая тема – «Моя семья». Манька сказала, если в августе
экзамены нормально сдам, то она возьмет меня на неделю в Париж. Диснейленд
покажет. С ней, наверное, здорово поехать, все там знает и говорит как
по-русски.
– Экзамены? – изумилась я. –
Что же сдавать будешь?
– Существительное, правописание «о» и «е»
после шипящих, потом задачки на движение, пересказ романа «Мертвые души» и
поэмы «Евгений Онегин», а по французскому – темы «Моя семья», «Зоопарк» и
«Продукты», – старательно перечислил Бекас.
Потом помолчал секунду и добавил:
– «Евгений Онегин» – еще ничего, а
«Мертвые души» – это просто жуть. Чичиков-то – чистый мошенник, ему 147-ю
статью, часть третью применить можно. Вот ведь придумал – покойников покупать,
до такого даже наши не доперли.
– Экзамен кто же принимать будет? –
поинтересовалась я.
– Да сама Маня, – вздохнул
Бекас, – зверь просто. Вчера упражнение домашнее не сделал, ну не успел,
так она линейкой отколотила и на сегодня целых четыре задала. Иван Михайлович
очень смеялся, а потом сказал, что она права.
Я пошла в столовую. Доморощенный Макаренко пил
какао.
– Между прочим, – укорила я
ее, – учеников нельзя бить физически, наказывать можно только морально.
– Так не понимает ничего и ленится
вдобавок, – вскипела Манюня. – Видишь ли, у его хозяина какие-то
разборки вчера произошли. Я объяснила: мне без разницы, что там у него
произошло, какие стрелки, перестрелки… Изволь уроки делать, ну и дала для
порядка пару раз линейкой по башке. Ябеда.
– Я не ябедничал, – обиделся
появившийся Бекас, – к слову пришлось.
Ухватив блюдечко с пирожными, они пошли в
кабинет.
