Я толкнула створку двери и онемела. Все стены
небольшой комнаты от потолка до пола оклеены фотографиями, но какими! Известный
политик, косящий под интеллигента в третьем поколении, показывает кому-то
кукиш, эстрадная певица, кумир молодежи, снята голой на мотоцикле; священник,
бьющий ногой бездомную собаку…
– Впечатляет? – ухмыльнулся мужик.
– Да уж, – пробормотала я,
разглядывая во все глаза редактора.
На фоне скандальных снимков он выглядел просто
чудесно. Волосы выкрашены в приятный светло-зеленый цвет, в ухе целых три
серьги, на внушительном правом бицепсе татуировка.
– Ну, – ободрил меня мужик, – с
чем пришли?
– Работала секретарем у
высокопоставленного лица, но меня несправедливо уволили…
– Милочка, – восхитился
крашеный, – не продолжайте, дальше знаю сам: хотите отомстить. Так что у
вас – письма, записи, видеоматериалы?
– Два чемодана компромата, – ляпнула
я невесть откуда вспомнившуюся фразу.
– Чудненько, – обрадовался
редактор, – вытряхивайте!
– Я вообще-то договаривалась с другим
человеком, с Семеном Воробьевым, кстати, он обещал тысячу долларов.
– Дорогулечка, – защебетал
редактор, – зачем нам Сеня? Сейчас все без него обстряпаем и денюжки
дадим, если жареным запахнет. Ну, не тушуйтесь, кошечка, вываливайте отбросы.
– Нет, хочу видеть Семена, –
уперлась я рогом, – только ему в руки отдам.
– Ну не кривляйтесь, детка, –
вздохнул зеленоволосый.
Я повернулась к выходу.
– Погодите, погодите, – заволновался
редактор, – не хотел вас пугать. Сеня умер.
Я изобразила ужас:
– Инфаркт!
– Да нет, жена пристрелила.
– Какой кошмар! За что?
Редактор включил кофеварку.
– А черт ее знает.
– Может, это вовсе и не жена была, а
наемный киллер, хотел Сеню убить?
– Да нет, – отмахнулся
«скандалист», – менты приходили, сказали: супруга. Я Аделаиду знаю, пару
раз дома у Воробьевых бывал. Такая спокойная женщина, чего взбесилась? Хотя,
если подумать, что Сенька выделывал…
– Пил?
– Нет, кобелировал. Ни одной юбки не
пропускал, даже я и то иногда останавливаюсь, но Семен! Надоело бабе жизнь с
таким коротать. Правда, последнее время малость поутих. Вроде появилась
постоянная любовь, но кто – не знаю. Звонила сюда частенько – голосок детский,
тоненький…
– Может, не из-за баб.
– А из-за чего?
– Вон у вас сколько скандальных историй
печатают, вдруг кто из героев и обозлился. Неприятно про себя всю правду
увидеть!
Редактор улыбнулся:
– А вот тут ошибаетесь. Обывателю и
впрямь кажется, что звездам кино или политикам ужасно обидно, когда их ловят на
фуршете с голой задницей. На самом деле они в восторге. Как же! Опять оказались
в центре внимания. Не поверите, некоторые сами приносят на себя компромат,
просят напечатать и обижаются, если отказываем. За этот год помню только троих,
кто искренне обозлился: генерал Калошин, актер Андрей Елизаров и модельер
Епифан Блистательный. Так что давайте свое блюдо.
– Надо подумать, – дала я задний
ход, – вдруг доставлю своему бывшему начальнику удовольствие.
– Подумайте, – милостиво согласился
собеседник, – посомневайтесь, только не ходите в «Сплетник». Там сплошные
жулики сидят. И денег мы больше даем, и тираж у нас выше.
– Можно поглядеть на подшивку
«Скандалов»?
– Конечно, топайте в двенадцатую комнату,
скажите, Сергей велел дать.
Расстелив большую картонную папку на
письменном столе, я довольно быстро нашла необходимые номера. В апреле месяце
увидел свет материал «Боевые награды». Фотокорреспондент запечатлел бравого
старика в мундире около небольшого столика. На столешнице грудой высились
коробочки. «Генерал Калошин торгует в Битце своими наградами» – гласил
заголовок. Небольшой материал, подписанный «Прожженный воробей», рассказывал о
бедственном положении пенсионера, вынужденного питаться хлебом и кефиром. Вот и
пришлось старику распродавать медали.
Заметка об актере театра «Рампа» Андрее
Елизарове появилась в апреле. Опять фотография. На этот раз двое полуголых
мужчин страстно сжимают друг друга в объятиях на парчовом диване. «Тайные утехи
любимца сотен женщин» – кричал журнал. «Зря миллионы зрительниц вздыхают тайком
при виде несравненного красавца, – злопыхательствовал все тот же
Прожженный воробей, – чары обольстительниц не подействуют на его
воображение. Ведь мужественный герой привык искать удовольствий в объятиях
лучшего друга, имя которого пока, увы, для нас загадка!»
В самом конце мая появился донос на Епифана
Блистательного. Как всегда, со снимками. На одном, улыбаясь, вышагивает
прехорошенькая манекенщица в оригинальном, совершенно не приспособленном для
повседневной носки платье. И лиф, и юбка собраны из мельчайших ремешков для
часов, железо переплетается с кожей. Внизу стояло: «Модель Пако Рабанна, январь
1999 г.» Другая фотография похожа на первую, как две капли воды, то же
дурацкое платье, та же прическа у девчонки, только личико другое, российское. И
подпись: «Произведение Епифана Блистательного, апрель 1999 г.» Несколько
абзацев ехидного текста: «Прожженный воробей, пролетая над подиумами Парижа и
Москвы, пару раз щелкнул аппаратом. В чем разница между платьями, спросите вы?
Я так и не понял, но одно показал зимой всемирно известный Пако Рабанн, а
другое представил начинающий Епифан Блистательный. Странно, что оригинальная
идея одновременно пришла в две столь разные головы. До сих пор Епифан не
отличался выдумкой. Соригинальничать ему удалось только один раз, когда он
сменил свое имя Федор Сыкунов на псевдоним Епифан Блистательный».
– Кто это Прожженный воробей? –
спросила я у женщины, печатавшей на компьютере.
– Семен Воробьев, наш бывший главный,
очень писать любил, просто как ребенок.
Я вышла на улицу и влезла в «Вольво». Начну,
наверное, с генерала, думается, его обида самая крутая.
Никто и не подозревает, как легко узнать любой
телефон – просто нужно слегка пошевелить мозгами. Подрулив к зданию
Генерального штаба, вошла в бюро пропусков и устроилась в кабинке с местным
телефоном. На стене, естественно, обнаружился список номеров. Найдя отдел
кадров, я схватила трубку.
