– На, – сказал он, протягивая
«биг-мак», – Маньке уже дал, бабки совершенно несъедобное заказывают, так
и с голоду умереть можно.
Полная благодарности, я вцепилась зубами в
булочку и спросила:
– Кешкин, зачем Макс просил куриный
окорочок?
– Съесть хочет, – удивленно пояснил
Аркашка, – все адвокаты подзащитных кормят, а ножку очень удобно
проносить, опять же калорийная еда.
Проглотив последний кусок восхитительной
котлеты, я блаженно закрыла глаза. Иногда на сложные вопросы существуют самые
простые ответы!
Глава 9
Утром прошла прямо на кухню. Выпью здесь кофе
и съем спокойно бутерброды с изгнанными ветчиной и сыром. Но такая мысль пришла
в голову не мне одной. У буфета маячила Манюня с куском буженины.
– Смотри, – хихикнула я, –
сейчас бабульки увидят розовые джинсы и топик!
Маруська горестно вздохнула:
– Жуть! Представляешь, всегда с такими
жить?! Как только другие дети бабушек выносят, не пойму! Знаешь, Мусик, я не
пойду через парадную дверь, вылезу наружу прямо из окна.
Не слушая причитаний кухарки Катерины, Маня
быстренько запихнула в рот последний кусок буженины и выпрыгнула в сад. Через
секунду ее растрепанная голова показалась над подоконником.
– Только не волнуйся! Приеду поздно,
около десяти. После академии зайду к Хейфецам.
Катька сокрушенно вздохнула:
– Ваши гости такие странные. Сегодня к
завтраку опять овсянка на воде, на обед – молочный суп, а на ужин паровые
котлеты с морковкой. То-то Аркадий обрадуется.
Это точно, просто как на подбор такие блюда,
которые сын даже нюхать не может. Я тихо допивала кофе, когда в коридоре
раздались шаги. Встречаться с одной из свекровей? Ни за что! Я моментально
выпрыгнула в окно и, пригибаясь, как под обстрелом, побежала в гараж. Поеду еще
раз к Семену, надеюсь, мужик проспался и Адка уехала снова на дачу.
Сеня был абсолютно трезв и даже не попытался
изобразить радость при моем виде.
– Ну, чего еще надо? – пролаял он,
загораживая вход.
– Будешь хамить, расскажу Аде, как
скучаешь в ее отсутствие, – пригрозила я.
Неверный муж вздохнул и посторонился. Из
вредности не стала надевать предложенные тапки, а прямо в босоножках протопала
на кухню.
– Говори, зачем явилась, или теперь
каждое утро станешь приезжать? – съехидничал мужик.
Я собралась достойно ответить, но тут мой
живот немилосердно заболел.
– Сейчас объясню, – пообещала я,
спешно скрываясь в туалете.
Дом у Воробьевых старый, квартиру строили в
конце семидесятых. Планировка стандартная, и туалет прилегает к кухне. Что,
согласитесь, не очень приятно! Кто-то завтракает, а кому-то надо совсем
наоборот. Да еще между пищеблоком и уголком задумчивости архитекторы зачем-то
спланировали окошко. На мой взгляд, просто верх глупости.
Не успела я удобно пристроиться, как в дверь
позвонили. Сеня потопал к выходу.
– Адка? – раздался его недоумевающий
голос. – На поезд опоздала!
Тяжелые шаги прошлепали на кухню, потом
Аделаида сказала:
– Небось рад, что один остался?
– Ты чего? – возмутился Сеня. –
Намазалась, как проститутка, где взяла такое идиотское платье?
– Сейчас узнаешь, – пообещала
женщина.
– Нет, – заорал вдруг мужик, и
следом раздался легкий хлопок, будто открыли бутылку вина.
Быстрее кошки я влезла на унитаз и глянула в
окошко.
От увиденного чуть не грохнулась в обморок.
Сеня лежал навзничь на полу, как-то странно выкрутив левую руку. Под головой
медленно растекалась черная, глянцевая лужа. Над телом, растопырив ноги, стояла
весьма довольная Ада. Она и впрямь слишком сильно накрасилась для солнечного
июньского утра. Полное, крупное тело обтягивало кричаще-красное платье-стрейч.
Сидело оно на женщине туго, как презерватив. В руках милая жена сжимала
пистолет.
Онемев, я наблюдала, как Аделаида абсолютно
профессиональным движением бросила револьвер на пол. Потом хмыкнула и, напевая,
двинулась к двери. Высокие каблуки подчеркивали довольно широкую и плоскую
ступню. Что-то в облике женщины показалось мне странным. Пока я, обалдев,
стояла на унитазе, госпожа Воробьева протопала к двери и… ушла.
Я ринулась на кухню. Мужик лежал абсолютно
неподвижно. Схватив его за плечи, повернула каменное тело и ахнула. Между
бровями виднелась аккуратная дырочка. Ада стреляла, как снайпер, и помочь Сене
уже не представлялось возможным. Стараясь не вляпаться в кровавую лужу, я
отступила к порогу, потом позвонила Александру Михайловичу.
Ждать бригаду в одном помещении с трупом,
когда туда может вновь явиться убийца-психопатка? Ну уж нет!
Выйдя на улицу, я закурила и плюхнулась на
скамейку около молодых мамаш. Девчонки поморщились, но ничего не сказали. Потом
одна возобновила прерванный моим появлением разговор:
– А эта Воробьева все-таки страшно
безвкусно одевается!
– И не говори, – откликнулась
вторая, – старуха совсем, скоро пятьдесят, а красное платье нацепила в
обтяжечку.
– Подчеркивать, что все обвисло!
– Да уж, в ее возрасте поскромнее следует
прикид выбирать! Куда с такой жопой стрейч натягивать.
Мамаши продолжали злословить, я курила, не
ощущая никакого удовольствия.
Дежурная бригада прибыла на микроавтобусе.
Последним вышел эксперт Женя, старый приятель.
– Салют, Дашута! – бодро закричал
«Пинкертон». – Кто там у тебя – висельник, утопленник?
Я промолчала – ну совсем не смешно. Следом
подрулили «Жигули», и из них выбрались полковник и незнакомый парень в
штатском. Плотной группой мы вошли в квартиру.
– Очень мило, – пробормотал
Женя, – аккуратно и красиво. Ну, Дарья, чего трогала?
– Только Семена перевернула, думала, жив.
– Был Сеня и весь вышел, –
констатировал Женька, натягивая резиновые перчатки.
Я громко ойкнула.
– Ну, – грозно спросил Александр
Михайлович, – чего визжишь, открывательница трупов!
– Поняла, что показалось странным. На Аде
были перчатки, такие же, как у Женьки, резиновые, белые…
– Постой, постой, – оборвал
приятель, – давай по порядку. Зачем пришла, кто такая Ада?
