— Где мы можем уединиться?
— В моем коттедже! — выдохнула она. — Но нас
вряд ли отсюда выпустят…
— Я все улажу, — сказал Ирвин и вышел.
Отсутствовал он не долго. Вернувшись, он
подхватил ее шаль и сумочку со стола и сказал:
— Все в порядке. Мы можем идти. Нам запрещено лишь
покидать пределы имения.
Свежий утренний воздух приятно холодил Карен лицо и успокаивал
ее расшатанные ночными неприятностями нервы. Ведя автомобиль, Карен пыталась
вспомнить, с каким настроением она шла вчера на банкет: с надеждой или со
сладким предчувствием? Нет уж, довольно с нее девичьих грез! Отныне она будет
довольствоваться плотскими удовольствиями. Никаких серьезных отношений, никаких
обязательств! Так гораздо спокойнее! С таким настроением она вошла в кухню
коттеджа.
Она взяла из холодильника упаковку апельсинового сока и
поднялась с ней наверх. Ирвин принял душ и, чистый и бодрый, пружинисто подошел
к кровати. Его напрягшийся член предстал перед Карен во всем своем великолепии
— длинный, толстый, с лиловой разбухшей головкой, начинающей багроветь. Кожа
морщинистой мошонки подрагивала, выдавая охватившее Ирвина волнение. Оно
моментально передалось Карен. Раздевшись, она легла на кровать, трепеща в
ожидании соития.
— Ты такая красивая, малышка, — прошептал
Ирвин. — Я захотел овладеть тобой, как только ты вошла в гостиную.
Сильный, широкоплечий, полный энергии мужского обаяния, Ирвин наполнял Карен
всепоглощающей страстью одним лишь своим взглядом. Он лег с ней рядом и крепко
сжал руками ее полные груди. Она ахнула и, прижавшись к нему, обвила его
ногами. От него исходила зрелая уверенность, его движения были целенаправленны,
они возбуждали в ней вожделение. Пальцы его деловито раздвинули ее срамные
губы, проникли в горячее лоно, теребили клитор, ласкали анус.
Карен погладила его мускулистое тело, и на душе у нее
полегчало. В объятиях Ирвина она чувствовала себя защищенной. Его пальцы
радовали ее наружные половые губы и услаждали клитор. Она застонала от
удовольствия, Ирвин часто и отрывисто задышал, переполняемый страстью, нырнул в
ее промежность и стал пить ее нектар, лаская языком преддверие влагалища,
раздвигая бедра и просовывая язык в анус. Оргазм окатил ее теплой волной с
головы до ног, она вскрикнула и задергалась.
Ноги ее раздвинулись сами собой, согнувшись в коленях. Она
обхватила Ирвина руками, и он вонзил в нее свой меч по самую рукоятку. Скосив
глаза, она с замирающим сердцем наблюдала, как этот великолепный инструмент
играет на ее сокровенных струнах, как он ходит по ним, изогнувшись, словно
смычок, и как мягко шлепается его мошонка по ее ягодицам.
— Ты чудо, крошка! — прохрипел Ирвин и ускорил
телодвижения.
Он едва ли не пронзал ее фаллосом. Она тихонько повизгивала,
вцепившись в него руками и ногами, и кончала раз за разом, едва не теряя
сознание. Наконец Ирвин зарычал и дернулся так, что Карен стало больно. И
тотчас же струя спермы излилась в ее лоно, и она поняла, что он наконец-то
пришел к финишу.
Испытав оргазм, Марта вскрикнула.
Тони блаженно улыбнулся, искренне радуясь обретению в ее
лице союзника. Ведь неудовлетворенная женщина — самый опасный враг!
— Мне так стыдно, — пряча глаза, сказала она,
отдышавшись. — Ты подумаешь, что я завожусь с пол-оборота.
— Ну что ты, крошка! Просто так уж вышло, нам обоим
было очень хорошо, — сказал Тони, подумав, что несет несусветную чушь.
Она сняла с члена презерватив, помыла утомленный инструмент
любви и вытерла его розовым полотенцем. Тони был тронут до глубины души.
— Сколько тебе лет, Марта? — спросил он, укрываясь
одеялом.
— Дамам такие вопросы не задают, — Кокетливо
сказала она.
Тони расхохотался и закурил сигарету.
— фу, какая гадость! — поморщилась Марта. —
Это ведь очень вредно, дорогой! Подумай о своем здоровье, ты ведь уже не молод.
Такого укола с ее стороны Тони не ожидал. Оказывается, у нее
есть зубки! Но даже эту колкость Тони готов был ей простить: Марта выглядела
несчастной, и ему хотелось подарить ей немного радости.
Он зашел к ней в комнату под каким-то невинным предлогом и
застал ее в слезах. Марта расстроилась, увидев в окно, как ее босс укатил на
машине с Карен. Эта ситуация показалась Тони чрезвычайно удачной: если Карен
поехала укреплять отношения с влиятельным американским магнатом, то ему грех
упустить возможность обрести союзника в лице его секретарши. При сложившихся
обстоятельствах было бы глупо не воспользоваться таким счастливым случаем.
— Мне стыдно, что я изменила мистеру Дуайеру, —
вздохнула Марта, прижимаясь к Тони.
Он сжал ее спелую грудь и стал теребить сосок.
— Ты с ним трахаешься? — спросил он.
— Ну, не совсем так, — призналась, потупившись,
американка. В розовой ночной рубашке и с волосами, рассыпавшимися по плечам,
она выглядела моложе и привлекательнее. — Ему нравится, когда я беру в рот
его член после деловых совещаний. Так он выпускает пар.
— А он не отвечает тебе такой же любезностью на твой
самоотверженный жест? — с трудом сдерживая смех, с серьезным лицом спросил
Тони, подергивая ее за клитор.
— Нет! — густо покраснев, ответила Марта. —
Мне вообще никто ничего подобного не делал.
— Неужели? Дорогая, ты заслуживаешь награды! —
сказал Тони и нырнул под одеяло.
Вскоре он услышал, как Марта снова запищала, и,
удовлетворенно вздохнув, опять принялся сосать ее разбухший клитор: ему
нравилось доставлять женщинам удовольствие. На этот раз он, правда, делал это
не без задней мысли. Ублажая Марту, он обретал в ее лице сторонника. А Карен
наверняка заручится поддержкой ее босса. Таким образом, им обоим удастся выйти
сухими из воды. Впрочем, поправил себя он, сухими их можно назвать, только
выражаясь фигурально.
Репортеры и фотокорреспонденты столпились у ворот усадьбы,
словно стая стервятников. Мэллори давал интервью перед кинокамерой. На
телеэкранах демонстрировали копии похищенных рисунков Бедуэлла. Возмущенные
зрители посылали в телестудии гневные письма. Защитники общественной морали
негодовали.
Полиция вела усиленный розыск пропавших раритетов в Порткомбе
и его окрестностях, но безрезультатно.
Распаленная обилием окружающих ее мужчин в мундирах, Патти
не выдержала и сама поехала в участок, решив во что бы то ни стало соблазнить
сержанта Харви, которого она видела мельком в усадьбе Блэквуд.
Припарковав машину напротив участка, запертого на ночь,
Патти постучалась в дверь соседнего дома. На крыльцо вышел одетый в гражданское
Харви, обтирая ладонью масленые губы: он прервал свой ужин.
— Что вы здесь делаете, мисс? — нахмурившись,
спросил он. — Разве вам разрешено покидать усадьбу? Все должны находиться
на ее территории до особого распоряжения инспектора Колларда.
