– Я не могу заставить тебя переехать, но если ты останешься в Холле, не покажется ли это странным Мартину? После того убедительного шоу, которое ты устроила в больнице, – миленько краснела, обворожительно улыбалась, – после того как я сообщил ему, что до свадьбы мы будем жить вместе, не подумает ли он, что наверняка что-то случилось, если они этого не делают.
"Миленько краснела, обворожительно улыбалась!» Неужели он не в состоянии заметить вспышку гнева, яростный оскал. По его словам, она чуть ли не дурочка! Ну, что же посмотрим) лицо её гневно горело, а мозг лихорадочно искал выхода из того угла, в который он её загнал, но его нежный голос перебил её мысли:
– Я не понимаю, почему ты вдруг решила, что наша женитьба – это блаженство и звон колоколов, хотя я не буду этого отрицать. Мне понравилось, как ты набросилась на меня. И я не мог оторваться от тебя. Можешь ли ты после этого обвинять меня в спешке, когда встал вопрос о нашей совместной жизни. Впереди у нас великолепное будущее, пусть даже практически без сна. Так что не ломайся, дорогая!
"Не ломайся?» – закричала она, но резко замолчала. Ведь он, черт возьми, смеётся над ней. Она попалась в собственную ловушку! И ему не надо притворяться, что он не понимает, зачем она разыграла этот спектакль. Он должен знать, что она сделала это только потому, чтобы он не смог похваляться перед Мартином успехами своего шантажа.
– Ладно, я признаю, что это слово слишком грубое для тебя, дорогая, – насмешливо утешал он разъярённую Селину. – Поэтому давай забудем об этом коротком приступе девичьей скромности, а? Этого не было.
– Самодовольный, коварный и бессовестный интриган! – пробормотала она, уткнувшись в воротник пальто и подняв плечи. Она зажмурила глаза и задумалась.
Он считает, что будет трудно объяснить Мартину причину, почему она осталась в Холле вместо того, чтобы переехать к его ненавистному старшему сыну, особенно после того, как этот лживый пёс сообщил ему, что они не могут жить друг без друга и минуты. Она не отрицала этого, потому что было уже поздно. А её поведение и тон доказывали, что она пьяна от любви, что ей натерпится сменить свою девичью фамилию на фамилию Тюдор, уж так влюбилась в него – будто в последний раз.
– Не трать на сборы весь вечер, ты всегда сможешь потом ещё раз приехать, – вполне серьёзно посоветовал Адам, и Седина неохотно открыла глаза, понимая, что выбора у неё нет, пока Мартин пребывает в счастливом неведении относительно её замыслов.
Они остановились на покрытой гравием дорожке перед воротами, фары «мерседеса» осветили её «вольво», стоявшую у дома. Она, вдруг почувствовав себя абсолютно без сил, тихо произнесла:
– Моя машина? – Но голова её была занята другим: как Ванесса воспримет новость, что Седина съезжается с ненавистным Адамом Тюдором, которого она с Домиником так опасается и который был семейной тайной за семью печатями.
– Забудь. Мы заберём её как-нибудь в другой раз. Сейчас мне хочется как можно скорее добраться домой. Я голоден. Даже если ты не голодна, мы оба знаем, как легко я могу возбудить твой аппетит.
Что он имеет в виду? Лучше не спрашивать, решила она, выбираясь из машины и, когда он вместе с ней молча направился к дому, сказала:
– Зачем тебе заходить? Подожди меня в машине.
Но он продолжал идти рядом с ней, предупредительно держа её под локоть, и голос его, когда он наклонил к ней голову, звучал тихо и многозначительно:
– Возможно, ты передумаешь и попытаешься не пустить меня в дом, а мне не хочется, чтобы тебе пришлось расплачиваться за такой неосмотрительный поступок. И не забывай, у меня есть документы на этот дом; так что Лоуер Холл почти мой.
Сделав это «деликатное» предупреждение, он закрыл за ними огромную дубовую дверь, нежно шлёпнул её чуть пониже спины и подошёл к камину.
– Я подожду тебя здесь. Если ты не появишься через пять минут, я поднимусь за тобой. В больнице у Мартина ты возбудила мой аппетит.
Негодяй! Как будто он не знал, что это был спектакль. Он разжигал в ней желание отомстить; ну, ничего, как только они окажутся у него в доме, она разберётся с ним раз и навсегда.
Селина двигалась быстро, но без суеты. Ванессы или Мэг, похоже, здесь нет, и ей не хотелось, чтобы они появились. Её охватило неприятное и мало знакомое ей чувство трусости; она знала, как отреагирует её тётя, узнав о её переезде к Адаму. Она не была уверена, что та сможет выдержать ещё одно потрясение после того, что уже пережила. Пережитого ею вполне достаточно для одной жизни.
Она торопливо побросала в сумку вещи, которые ей потребуются ночью, смену дневной одежды и, запыхавшись, спустилась вниз.
Адам сидел на том же месте, повернувшись спиной к камину, он принял от неё матерчатую сумку и пошёл к выходу – глаза его в этот момент сияли, как она считала, от злобного торжества.
Когда Селина дрожащими пальцами застёгивала ремень безопасности, она заметила, что её «Вольво» исчезла, и сердце у неё замерло. Ванесса! Выходя, она должна была обязательно пройти мимо презренного незаконнорождённого сына своего мужа и… Думать об этом было невыносимо, но необходимо.
Селина нервно облизнула сухие губы, у неё перехватило дыхание, её голос был почти не различим на фоне ровно рокочущего мотора:
– Ты видел, как ушла тётя?
– Конечно. – Его переполняло самодовольство. – Мы хорошо поговорили, недолго, но интересно.
Казалось, он не намерен продолжать разговор на эту тему, возможно, потому что полностью сосредоточился на дороге. Она его убьёт, если он, решив отомстить, рассказал Ванессе о своём шантаже и всем остальном!
Ванесса передаст весь разговор Мартину, и тем выпустит джина из бутылки!
– О чем же? – спросила она хмуро, прямо-таки готовая нанести ему телесное повреждение, если он подтвердит её подозрение. Но она замерла, когда он сказал:
– Она сказала мне, где найти Доминика.
– Что?.. – Она не могла поверить. Резко повернув голову, она увидела его лёгкую улыбку, которая смягчала его жёсткий профиль, и поняла, что он говорит правду.
– Любезно с её стороны, правда? А ты знала? – Вопрос этот прозвучал резче.
Селина отрицательно покачала головой. Её жизнь стала походить на жизнь Алисы в стране чудес: она уже не могла отличить, где реальность, а где Зазеркалье. Заплетающимся языком она проговорила:
– Нет. Откуда я могла знать? Ванесса тоже не знала. Она взяла мою машину, чтобы поехать к нему домой. Она знает, где лежит его записная книжка, и собиралась обзвонить всех его знакомых…
Её невнятный голос, видимо, удовлетворил его, потому что он положил руку на её бедро чуть выше колена и неторопливо сжал, прежде чем снова взяться за руль, и тихим волнующим голосом сказал:
– Значит, с розыском ей повезло. Он обретается где-то в Батерси у профессиональной модели Рокси Л'Амур. – И, в ответ на сдавленный смех Седины, добавил:
