Грегори припарковал машину у парадного подъезда и с удовольствием потянулся.
— Итак, главные герои прибыли, — торжественно объявил он. — Кто будет их встречать?
— Ой, все сразу, наверное, — испуганно ответила Патриция. — И мама, и папа, и сестры.
Ее мать, девушка знала это наверняка, не преминула рассказать всем сногсшибательную новость о том, что Патриция, — кто бы мог подумать? — приедет в дом с кем-то особенным. И никто из родственников, по причине любопытства, не утерпит до вечера, все захотят узнать, кто же этот инкогнито, как можно раньше.
Девушка вышла из машины и с наслаждением вдохнула ни с чем не сравнимый сельский воздух. Не дожидаясь Грегори, она поднялась по старым мраморным ступеням и взялась за массивную ручку резной буковой двери. Через какие-то несколько мгновений ей предстояло увидеть отца. Отца, который всегда заставлял ее испытывать чувство одиночества и неполноценности.
— Подожди, Пат! — услышала она ласковый оклик Адамса.
Девушка обернулась, он шел прямо к ней. Неожиданно его руки обняли ее за талию и нежно, но настойчиво притянули к себе. Его губы коснулись ее губ, словно этим поцелуем он передавал девушке свою энергию и уверенность в себе. Патриция почувствовала слабость во всем теле. Грегори чувствовал, как она, словно осенний лист, трепещет в его руках. Забывая обо всем на свете, Патриция впервые осмелилась с жаром ответить на его поцелуй, не заботясь о том, что их может кто-то увидеть. Когда же Грегори отпустил ее, она в панике схватилась за его локоть, боясь из-за головокружения потерять равновесие. Ее глаза блестели и щеки пылали, подсвеченные затаенным огнем страсти. Патриция еще не обрела почву под ногами, не вернулась из волшебной страны, где было место только им двоим, но шаги, раздававшиеся в холле, заставили ее собраться и взглянуть в глаза реальности.
9
Патриция сидела перед зеркалом в комнате, в которой прошло ее детство. Ее локти покоились на полированной поверхности туалетного столика, ладони подпирали подбородок, а тревожные глаза напряженно вглядывались в свое отражение. Последние полчаса она неподвижно находилась в этой позе, пытаясь собраться с мыслями.
— Как такое могло произойти? — вслух спросила она у своего отражения. — Когда произошла эта роковая метаморфоза?
С того момента, когда в проеме распахнувшейся двери появилось улыбающееся лицо матери, а позади нее замаячили любопытные физиономии сестер, у Патриции не было ни секунды свободного времени, чтобы проанализировать, объяснить тот стихийный порыв, который бросил Грегори и ее в объятия друг друга. Эмоции, приветствия и улыбки, вызванные ее возвращением, закружили ее, как водоворот.
Как она и ожидала, Грегори Адамc произвел фурор среди женской половины семейства. Диана и Маргарет просто остолбенели, обнаружив свою непутевую сестрицу в компании такого светского красавца, как Грегори Адамc. Их кукольные накрашенные ресницы и сбивчивая речь красноречиво демонстрировали, что священные узы брака отнюдь не отбили у них охоту откровенно заглядываться на обаятельных мужчин.
И Грегори, по своему обыкновению, принялся щедро расточать свое очарование налево и направо. Пуская в ход свою неподражаемую улыбку, которая, Патриция знала это по своему опыту, могла растопить даже каменное сердце, он буквально загипнотизировал всех трех женщин. Патриция почти злорадно наблюдала, как сестры и мать просто таяли от восторга, когда он обращался к ним с каким-либо вопросом.
Впрочем, прогнозировать их реакцию было очень легко. Но отец, как поведет себя отец, нельзя было знать наверняка. Наконец среди сумбурной беседы откуда-то из глубины холла раздался повелительный голос отца:
— Ради всего святого, леди, вы что, так и собираетесь простоять весь день возле входных дверей, кудахтая, словно глупые куры? Пройдите в гостиную.
В этом высказывании был он весь. Выйти и встретить гостей самому он считал ниже своего достоинства. Все должны были сами пройти в дом и предстать перед его светлыми очами.
Вся компания дружно двинулась в гостиную. Он сидел на своем любимом месте, в кожаном кресле с высокой спинкой, у горящего камина. Патриция шла впереди всех, но старый мистер Орбисон не посчитал нужным подняться ей навстречу, продолжая царственно восседать на своем троне.
— Здравствуй, папа! — Патриция наклонилась, обняла пожилого мужчину за широкие плечи и поцеловала его шершавую щеку.— Поздравляю тебя с днем рождения. Ты выглядишь молодцом.
В действительности же ей показалось, что отец постарел с тех пор, как они виделись в последний раз. Стал совсем седым, вокруг проницательных зеленых глаз появилось еще больше морщин. Но его стать и мощь остались неизменными. Он так же гордо, с достоинством держал голову, уверенный в своей значительности и значимости.
— А как же мне еще выглядеть,— сурово произнес он. — Мне ведь, милочка, пока только шестьдесят, а не девяносто.
Он равнодушно принял поцелуй младшей дочери и, уже потеряв к ней всякий интерес, стал высматривать, что творится за ее спиной. Его глаза пристально изучали мужчину, вошедшего в гостиную, пропустив вперед его жену и старших дочерей. И он с нетерпением ждал, когда Патриция прекратит оказывать ему знаки внимания и представит своего кавалера.
Девушка медлила и чуть не испортила всю картину своей нерешительностью. Наконец она справилась с собой, непринужденно взяла Грегори за руку и подвела к отцу.
— Папа, я хочу представить тебе моего друга Грегори Адамса.
Она внимательно следила за мимикой отца, чтобы не пропустить тот момент, когда он осознает, какого незаурядного человека привезла с собой его дочь. Она уловила, как изменилось выражение его лица, как в скептических глазах засветился неподдельный интерес. Это и было как раз то, чего она добивалась.
Сработало, мысленно сказала себе девушка.
— Рад познакомиться с вами, мистер Орбисон, — бодро произнес Грегори, шагнул вперед и поклонился.
Глава семейства не верил своим глазам. Он был поражен, удивлен, обескуражен. Казалось бы, сбылась детская мечта Патриции, она должна была радоваться, ликовать. Но насладиться своим триумфом девушке не позволяло одно обстоятельство. Она почти с ужасом осознала, что все это теперь потеряло какой бы то ни было смысл, что мнение отца теперь практически ничего для нее не значит.
В атмосфере происходило нечто более значительное, чем домашние интриги. Ее взгляд скользнул по лицу Адамса, и ее сердце учащенно забилось. С тех пор как он поцеловал ее на пороге дома и она познакомила его с семьей, она окончательно потеряла контроль над собой и над ситуацией. Ее собственные чувства вырвались на свободу, увлекая за собой в заоблачные дали здравый смысл, логику и жизненный опыт. Все, что происходило между ней и Грегори, уже не подпадало под определение «деловые отношения». Значение теперь имело только чувство. Сомнений не было, она влюбилась в своего «раба», случайно вошедшего в ее жизнь. Ее пугливое, недоверчивое сердце теперь принадлежало ему, а она и не заметила, когда он успел завладеть им...
