– Болезнь никогда не посылается человеку
зря, она дает понять, что жизненный путь выбран неправильно. Если у тебя болит
желудок – ты жаден, страдаешь печенью – был зол к окружающим, мучаешься от
мигрени – много врешь. Повышенное давление говорит о суетности, запор – об
излишней нервности, ожирение – о скупости. Отсюда вывод: хочешь выздороветь –
изменись внутренне, стань другим, и болячки уйдут, подумай о себе, туда ли
идешь, пойми, что был не прав. Только так, вывернувшись наизнанку, – можно
выздороветь. Лечи душу – и обретешь здоровое тело. Это аксиома. А боль дана нам
в качестве сигнала, зачем ее убирать? Только в экстренных случаях. Таблетки
лишь оглушают человека, проблемы они не решают. Исцеление внутри нас самих.
Каждый сам себе лучший лекарь.
Эту речь слышало почти все население дома,
собравшееся на крики матери Вани.
Мальчика успешно прооперировали, и через несколько
месяцев он, забыв о произошедшем, вновь носился по двору. Мать парнишки
прибежала к Руслану с подарком. Купила дорогущую бутылку коньяка и набор
фужеров, но Русик просто выставил ее за дверь со словами:
– Не могу принять дары, Учитель не велит,
потеряю мастерство, сребролюбие – грех.
А потом Анну Филимоновну, из пятнадцатой
квартиры, скрутил приступ холецистита. Под утро, согнувшись дугой, пожилая
женщина позвонила Руслану и взмолилась:
– Говорят, ты умеешь боль убирать, сделай
божескую милость, а то умру.
Русик легко справился с проблемой, не взял у
бабки ни копейки и предупредил:
– Вы с невесткой ругаетесь, со свету
сживаете, отсюда и болячка. Помиритесь с ней.
– Так она шалава беспутная, – завела
Анна Филимоновна, – ничего по дому не делает!
– Простите ее.
– Как? – обозлилась старуха. –
Она, шалава беспутная…
– Полюбите ее.
– Надьку?! – возмутилась Анна
Филимоновна. – Ты мне еще предложи с крысами из подвала подружиться.
– Злая вы, – нахмурился
Русик, – а злость тело точит, добрый человек долго живет, негодующий рано
умирает.
– Да как же ее полюбить! – взвыла
старуха. – Ну не получится же.
– Хотите помогу? – спросил Руслан.
Анна Филимоновна кивнула. Что было дальше, не
знает никто. Что Руслан проделал со старухой, куда нажимал пальцем или втыкал
иголки, осталось за кадром, только злобная свекровь превратилась для Нади во
вторую мать. На глазах изумленных жителей двора Анна Филимоновна и Надюша, чуть
ли не обнявшись, как лучшие подружки, ходили вместе в магазин. И что самое
невероятное, примерно через шесть месяцев желтая кожа Анны Филимоновны
приобрела белизну, на щеках заиграл румянец, белки глаз поголубели, на губах
поселилась улыбка, потом она быстро потеряла десять лишних килограммов, постройнела,
выпрямилась и стала выглядеть почти ровесницей Нади.
Сами понимаете, что со всеми болячками жители
дома теперь шли только к Русику. Он старался помочь всем, причем бесплатно.
Парень не брал ничего – ни денег, ни спиртного, ни продуктов. Исключение
делалось только для тех вещей, которые больной создал собственноручно, и
Руслана завалили вязаными шарфами, свитерами, домоткаными коврами, банками с
маринадами и домашними пирогами.
Больше никто не называл Руслана психом.
Наоборот, когда он зимой в шортах и майке выходил на улицу, мужики сдергивали
шапки и почтительно кланялись.
– Доброго здоровья, Руслан Михайлович, не
простудитесь.
– Того, что мне желаете, вам
вдвойне, – улыбался Русик.
Справедливости ради следует признать, что
Руслан мог помочь не всем. От своих пациентов он требовал слишком многого:
бросить пить, курить, сквернословить, возлюбить ближних. На подобные подвиги
способны, как оказалось, единицы. И еще, Русик подчас давал ну совсем идиотские
советы. Севе, сыну Ольги Марковны, из второй квартиры, абсолютному дебилу,
жестокому парню, от проделок которого стонал весь двор, целитель велел выйти в
полночь на улицу и подобрать первого попавшегося щенка.
Сева скривился, до сих пор самой большой
радостью для него было поймать дворовую собаку и медленно, с удовольствием,
перебивать ей палкой лапы. А тут щенок! Но у Севы неожиданно начались странные
припадки, врачи нашли у него эпилепсию, вот Ольга Марковна и упросила
сынка-идиота послушать Русика. Сева приволок маленького, блохастого щенка, назвал
Эдиком и первое время старательно не замечал собачку, но потом с ним произошла
еще более удивительная метаморфоза, чем с Анной Филимоновной. Эдик сейчас –
разбалованный пес, которого Сева на руках переносит через лужи. По вечерам
парень ходит к рынку и подкармливает бездомных животных. О припадках он давно
забыл, более того, Сева, двоечник и лентяй, взялся за ум и поступил учиться на
парикмахера. Теперь он хороший дамский мастер, а Ольга Марковна каждый день
молится за Русика.
– Знаешь, он какой странный, –
вдохновенно рассказывала Таня, – первый раз придешь – поможет. Во второй
заглянешь – тоже боль уберет, третий раз прибежишь – руки за спину спрячет и
скажет:
«Будешь меня слушаться – вылечу, если нет, то
больше не ходи, пальцем не пошевелю».
А кой-кого не берет. Сразу заявляет:
«Извините, не мое…»
Я молча слушала словоохотливую дворничиху, а
та неслась дальше, словно курьер со срочным письмом, без передышки и остановок.
– Сходи ты к нему, вмиг спину поправит!
– Так он меня с улицы и возьмет.
Таня всплеснула руками.
– Русик – святой, никогда дверь не
запирает. Тут недавно тетка примчалась, муж у нее алкоголик. Чем ни лечила, все
зря. И что ты думаешь?
– Помог?
– Ну! Бросил в одночасье квасить!
Внезапно я сообразила, как поступить.
– Танечка, а вы можете меня к нему
отвести?
– Пошли, – подхватилась
уборщица, – сюда, в подъезд.
Дверь нам открыл высокий худой парень, одетый
в короткую футболку и шорты, ноги его были босыми, а на предплечье виднелась
странная татуировка, в беспорядке разбросанные палочки.
– Добрый день, Татьяна Андреевна, –
улыбнулся юноша одними губами. Глаза его, карие, почти черные, чуть раскосые,
оставались серьезными, – надеюсь, вы здоровы?
– Твоими молитвами, – затарахтела
дворничиха, – слава богу, ничего не болит.
– Так и не должно, – продолжал
улыбаться Русик, – коли мяса, как просил, не едите.
