Света пристроилась в семью режиссера Бланка
домработницей. Матвей Георгиевич был величиной в мире театра, о его постановках
говорили с придыханием не только в Москве, но и в Лондоне, Париже, Риме.
Режиссер часто мотался за рубеж, принимал он иностранных друзей и у себя. В
семидесятые годы советским людям не разрешалось дружить с гражданами других
государств. Сейчас в это трудно поверить, но, для того чтобы выехать на отдых в
социалистическую Болгарию, требовалось преодолеть массу препонов, пройти
комиссии в домовом комитете, в парткоме на работе, в районном комитете партии,
ответить на многочисленные каверзные вопросы, выслушать инструктаж… И только
тогда вы имели шанс пересечь границу СССР, сжимая в кармане тридцать долларов.
Большую сумму вывозить категорически запрещалось. Но существовала особая каста
советских людей, которые жили не по правилам, в основном это были работники
искусств, регулярно выезжавшие на гастроли. Коммунисты сквозь пальцы смотрели
на дружбу между московскими и парижскими балетными танцовщиками и не прижимали
к ногтю советских пианистов, обменивавшихся письмами с коллегами из Лондона.
Матвею Георгиевичу Бланку тоже позволялось звать в гости иностранцев, и в один
прекрасный день у него в столовой оказался Марк Радберг, сорокалетний
американский холостяк.
Светлана внесла в комнату блюдо с пирожками,
Марк глянул на домработницу… Принц увидел Золушку и мигом влюбился, сбылась
мечта маленького Юрочки.
Как они договорились, не зная один русского, а
другая английского языка, где встречались в Москве, остается за кадром. Важно
другое: Марк предложил Свете руку и сердце, она согласилась. Целый год потом,
чуть ли не на уровне глав государств, решался вопрос о свадьбе. Марк
использовал все связи и добился своего. Хмурым осенним днем его со Светой
расписали в московском загсе. Наутро молодые вылетели в Америку. Светочка
горько плакала, в те годы отъезд за океан, в США, был подобен смерти. Надежды
на новую встречу с братом у нее не было. Правда, Марк клятвенно обещал
употребить все свое влияние и связи, чтобы перетащить мальчика в США, но,
очевидно, забыл или не сумел этого сделать. Одно время Юра ждал писем или
звонков, но потом понял, что надеяться не на что. Света словно провалилась в
прорубь. Началась другая жизнь, через пару лет Юра стал считать сестру умершей,
а потом и вовсе забыл про нее. Он вырос, женился, отсидел два раза, потом
неожиданно взялся за ум, принялся слесарничать, работал в гараже, даже сделал
карьеру, став начальником… Словом, текла обычная жизнь, так живут тысячи людей:
женятся, рожают детей, пьют, гуляют, работают…
Но полтора года тому назад как-то вечером к
Юрию и Клаве заявился нежданный гость: очень хорошо одетый мужчина. Он показал
паспорт гражданина Америки и на слишком правильном русском языке представился:
– Джон Клайманн, адвокат Софи Радберг.
– Кто? – не понял Юрий.
Господин Клайманн сел в кресло и вывалил целый
ушат невероятной информации. Светлана, став американкой, превратилась в Софи.
Великолепно зная, что КГБ берет на заметку всех тех, кто имеет родственников за
рубежом, она оборвала связь с братом. Она была настолько напугана, что даже
после перестройки не решилась объявиться. Муж ее давно умер, детей у Радбергов
не было, все огромное состояние перешло к Софи. Несколько месяцев назад она,
узнав о своей неизлечимой болезни, распродала все, что имела, оставив только
крохотную ферму, на которой и провела последние дни. Перед смертью она вызвала
к себе Джона и велела:
– Ты поедешь в Россию, найдешь там моего
брата Юрия и передашь ему это письмо.
Адвокат, естественно, выполнил поручение
клиентки. Когда он ушел, Юра вскрыл конверт, прочитал послание и дал его Клаве.
Всю ночь потом супруги пытались переварить информацию.
Светлана сообщала, что хочет оставить нажитое
брату и его семье. Но официально оформить наследство она не пожелала.
«Вас заставят заплатить гигантские
налоги, – писала она, – а я вовсе не намерена кормить ни ваших, ни
наших разжиревших госчиновников. Деньги заработаны тяжелым трудом и должны
достаться тебе, Юрочка, целиком, без грабительских вычетов. Я придумала план.
Распродала абсолютно все и обратила в деньги, в драгоценности. Их немного, но
они эксклюзивны. Из камней, огромных по величине бриллиантов, заказано
ожерелье. Ты, Юра, вместе с женой должен приехать в США как турист, вот план
моего дома, стрелкой отмечено место, где спрятана шкатулка. На обратной дороге
твоя жена наденет на шею ожерелье, под кофтой его скорей всего не заметят,
впрочем, к личным драгоценностям путешественников на границе не придираются».
Целую неделю потом Юрий и Клава ломали голову,
как поступить. История походила на розыгрыш, посоветоваться с кем-либо муж и
жена боялись.
– Ты вспомни, – настаивала
Клава, – Светкин почерк или нет?
– Где ж упомнить? – ворчал Юра,
вертя в руках послание. – Сколько лет пронеслось.
В конце концов решили ехать, сбегали в
турагентство, наскребли денег на путевку и получили от американского посольства
решительный отказ. Юре, как дважды судимому, Клаве, как жене уголовника, въезд
в США был закрыт навсегда. Представляете, как задергались супруги? Если раньше
у них имелись сомнения по поводу наличия ожерелья, то теперь, когда Америка
оказалась недоступной, они мигом отпали.
– Уголовник чертов, – «чистила»
Клава по ночам супруга, – урод! Из-за тебя таких деньжищ лишились!
Юра только крякал.
– Может, попросить кого другого
съездить? – один раз предложил он.
Жена налетела на муженька с кулаками.
– Последний ум пропил! – заорала
она. – Кому такое предложить! Сопрут мигом!
Одним словом, положение казалось безвыходным,
но тут Юрка совершенно случайно столкнулся на улице со своим бывшим «коллегой»
по зоне Степкой Ужковым. Мужики зарулили в кафе, выпили, и Ужков со вздохом
сказал:
– Прикинь, кто у меня зять! Мент!
Юрка заржал.
– Угораздило с легавым породниться!
– Эх, – махнул рукой Степка, –
да он ничего, нормальный парень, папой меня кличет. Полгода назад с моей
дочерью за океан улетел, в ихнюю полицейскую академию, по обмену.
– Погоди, – удивился Юра, – как
же твою дочь выпустили?
– Почему нет? – вздернул брови
Степка.
– Так ты же судимый, а американцы таких
не любят, – стал делиться личным опытом Юрий, – до третьего колена
визу не дают!
Степка заржал.
– Дураки они, патриоты гребаные. Говорил
же тебе, зять у меня мент.
– И чего? – не понимал Юрий.
Продолжая смеяться, Степан пояснил:
