– Может, другой не нашлось, –
озабоченно ответил Андрюшка Коп.
Наконец Ната очутилась на земле, начались
объятия, поцелуи… На мой взгляд, невеста была одета просто ужасно. Белое платье
с пышной огромной юб кой, стоящей колоколом, делало ее похожей на кочан
капусты. Очень широкое внизу, кверху оно резко сужалось и заканчивалось в том
месте, где обычно у женщин находится грудь. Только не подумайте, что я смеюсь
над дамами, которых господь не обеспечил бюстом. У меня у самой, при весе сорок
девять килограммов, большие проблемы с грудью, честно говоря, лифчик первого
номера мне безнадежно велик. Но все-таки хоть какой-то намек на бюст у меня
есть, а Ната была плоской, как доска. В довершение всего ее обнаженные плечи
покрывали красные пятна. Мне стало жаль дурочку. Ей-богу, некоторые
представительницы слабого пола специально одеваются так, чтобы выглядеть
нелепо. Простой белый костюм с узкой юбочкой до колен пошел бы Нате намного
больше и подчеркнул бы девичью хрупкость ее фигурки. И уж совсем не следует
обнажаться, если у тебя проблемы с кожей, потому что сейчас большинство
присутствующих гадает: то ли Ната так нервничает, то ли болеет псориазом.
– Похоже, Вовка и впрямь влюбился,
несчастный, – вздохнул Сережка.
– Ты полагаешь? – шепнула я в ответ.
Он округлил глаза.
– Думаешь, на этой красотке можно
жениться из других побуждений? Нет, Вовчик пал жертвой Амура и как следствие
ослеп, оглох и поглупел.
– Давайте, давайте, стройтесь по
ранжиру, – принялась суетиться возле нас тощая и длинная как жердь
черноволосая тетка лет пятидесяти.
– Строиться? – поморщилась
Юлечка. – Зачем?
– Чтобы войти в зал как положено, по
старшинству, – заявила тетка. – Значит, так! Впереди жених с
невестой, потом свидетели, следом мы с отцом, затем Наточкины подружки…
– Это кто такая? – недоуменно
спросил Андрей. – Администратор из загса? Или массовик-затейник?
Я пожала плечами и хотела ответить: «Понятия
не имею», но вдруг Ната обернулась и сообщила:
– Это моя мама.
Андрей растерянно замолчал, а я перепугалась,
только сейчас до меня дошло, что вместе с молодой женой у несчастного Вовки
появятся теща, тесть и куча других родственников, вот они стоят плотной группой
и недоверчиво посматривают на нас. Откуда ни возьмись вынырнула бестелесная
девчонка примерно одного возраста с Лизаветой и стала сновать между
присутствующими, раздавая какие-то значки. Добралась она и до меня.
– Вы кем жениху будете? – деловито
спросила она.
– Приятельницей, – ответила я.
Девчонка сунула мне круглый значок
пронзительно голубого цвета с розовой надписью «Подруга».
– Приколите на кофточку.
– Зачем?
– У нас сценарий, – загадочно
ответила девчонка и пошла дальше. Скоро все участники торжественной церемонии
были «украшены» железными кругляшками с надписями «Теща», «Тесть», «Друг»,
«Брат». На мой взгляд, весьма полезное начинание. По крайней мере, мне хоть
стало ясно, кто есть кто. А то ломай голову, кем Вовке приходится мужик с
бегающими глазами алкоголика, одетый в жуткий костюм, купленный, очевидно, в
начале 60-х. А костюм-то не коньяк, лучше от возраста не делается. Зато теперь
и мучиться не надо, смотри на лацкан и читай: «тесть». И носки у него
страхолюдские: красные, с люрексом. Где только отрыл этакую «красотищу»? Тут
вдруг до меня дошло. Тесть! Вот кошмар! Этот пьянчужка отец Наты, а долговязая,
всем недовольная тетка с пронзительным, командирским голосом, проникающим до
печенок, – его жена, то бишь Вовкина теща. О господи, спаси Костина!
Неужели он настолько влюбился в эту невзрачную девицу, что не пригляделся к родственникам?
Ведь не зря народная мудрость гласит: хочешь узнать, какой будет твоя жена в
старости, посмотри на ее мать! Хотя Ната, очевидно, пошла в отца, во всяком
случае, «жерди» она едва достает до груди, и что совсем отрадно, в отличие от
не закрывающей ни на минуту рот мамашки Ната молчит.
– Идемте-идемте, – продолжала
безостановочно командовать мамаша, суетливо выстраивая всех парами, –
давай, отец, становись за Наткой, мы должны вторые идти, мы тут главные, потом
сестра, эй, Магдалена…
Девочка, только что раздававшая значки, встала
в шеренгу. В результате всех пертурбаций мы оказались замыкающими.
Маменька окинула хищным взглядом процессию и
заорала:
– Это что?
Я обернулась и увидела страшно довольных
Кирюшку и Лизавету, которые держали на руках улыбающихся мопсих. На банте,
украшавшем Аду, был прикреплен значок «Подруга», Муля стала обладательницей
надписи «Шурин».
– Это что?! – продолжала вопить теща
Костина.
Я проглотила смешок и ответила:
– Мопсы.
– Мопсы? – переспросила милая
родственница, делая ударение на букву «ы». – Мопсы? Немедленно уберите,
нам мопсов не надо, без мопсов обойдемся. Это свадьба, а не хаханьки!
– А мне кажется, что на свадьбе положено
смеяться, – вздохнул Сережка.
– Унесите собак в машину, –
попросила я.
– Они тоже хотят посмотреть, – хором
ответили Кирюша и Лизавета.
Внезапно младшая сестра невесты, девочка со
странным для российского уха именем Магдалена, подошла к нам и восхищенно
воскликнула:
– Ой, какие классные! Жирненькие,
складчатые, можно, я их поглажу, у меня руки чистые!
– Валяй, – в голос воскликнули
Кирюшка и Лизавета.
Те, кто начинает нахваливать Мулю и Аду, вмиг
становятся друзьями наших детей.
– Не трогай собак, у них глисты, –
взвизгнула маменька.
Кирюша явно хотел ответить: «У тебя у самой
солитер!», но Лизавета наступила ему на ногу и приветливо сказала Магдалене:
– У нас дома еще две собаки есть: Рейчел
и Рамик.
– Клево! – завистливо вздохнула
девочка. – А у нас даже хомячка нет.
– Попрошу брачующихся пройти в
зал, – торжественно возвестила грудастая тетка, перепоясанная широкой
красной лентой с надписью «Администратор».
Похоже, в Бонакове бейджики были не в ходу,
тут любили значки и перевязи.
Все цепочкой потянулись вперед. Первыми,
естественно, шли Вовка и Ната. Я обратила внимание, что невеста за все время не
вымолвила ни слова. И вообще, она не выглядела особо счастливой, скорей
испуганной и подавленной. Услыхав вопрос:
