– Магдалена сгоняла, – лениво
ответил Кирюшка.
– Пешком?!
– И чего? – удивилась
Лизавета. – Тут всего три километра, а на велике она не умеет.
– Притащила все мятое, – недовольно
сообщил Кирик.
– А вы как хотели? – рассердилась
я. – Девочка пробежала шесть километров по солнцу.
– Три! – поправила Лиза.
– Туда и обратно!!!
– Ой, только не начинай скандал, –
возмутился Кирик.
– Действительно, Лампа, у тебя
определенно к старости начинает портиться характер, – обнаглела Лизавета.
Если у вас дома есть дети в славном
пубертатном возрасте, то вы понимаете, что спорить с ними невозможно. Ничего
хорошего не получится. Поэтому я молча проглотила хамство и решила изменить
тему беседы.
– Где Рейчел?
– В гамаке.
– Там только Муля и Ада.
– Носится где-нибудь.
– Вы не следите за стаффордширихой? Но
она может испугать тех, кто не знает о ее миролюбивом характере!
– Господи, Лампа, – сморщилась
Лизавета, – ну разве можно раскрывать рот только для того, чтобы делать
несчастным детям очередное замечание? Отчего нельзя вести себя нормально?
– Да, – оживился Кирюшка, –
прийти домой, сделать ребяткам вкусный ужин, помыть посуду… Вон в раковине с завтрака
грязные чашки так бы и кисли, кабы их Магда не помыла.
– Не нравится она мне, – буркнула
себе под нос Лиза.
– Кто? – машинально спросила я,
ставя на горелку кастрюлю с сосисками.
– Магдалена, – пояснила
Лизавета, – подхалимка! Все улыбается, благодарит, посуду моет…
– С собаками гуляет и молчит, –
подхватил Кирюшка.
– Просто воспитанная девочка, которая
ощущает неудобство из-за того, что пользуется чужим гостеприимством, – я
решила погасить зреющий скандал.
Но сделала только хуже.
– Она притворщица, – рявкнула Лиза.
– Забей, – велел Кирюшка, –
черт с ней.
– Так говорить нельзя, – нахмурилась
я, – это грубо.
– О боже! – закатила глаза
Лизавета. – Опять двадцать пять.
Я, чтобы успокоиться, глянула в окно, увидела
идущую от ворот коротконогую фигуру в слишком цветастом платье и невольно
брякнула:
– Принес же ее черт!
– Ага, – обрадованно подскочил
Кирилл, – значит, нам так выражевываться нельзя, а тебе можно?
Я хотела было заявить, что глагола
«выражевываться» в русском языке не существует, но не успела, потому что
раздался короткий стук и звонкий голос:
– Есть дома кто-нибудь?
Пришлось, навесив на лицо приветливую улыбку,
распахивать дверь и фальшиво-радостно восклицать:
– Нина Ивановна! Проходите, хотите чайку?
– Ужинаете? – прищурилась
соседка. – Не помешала?
– Нет, что вы, – суетилась я,
вытаскивая из шкафчика вафельный торт, – сейчас отрежу вам кусочек.
– Не волнуйтесь, душенька, – пела
Нина Ивановна, – я только что от стола, а вы все работаете и работаете.
Смотрю, бедные детки целый день одни да одни, небось голодные!
– Так мы взрослые, – с кривой
ухмылкой сообщил Кирюшка. – Лизавета суп сварила, я посуду помыл, и дело с
концом.
И Кирюшка, и Лизавета терпеть не могут нашу
соседку Нину Ивановну Замощину и всегда при ней начинают прикидываться
идеальными детьми. Нина Ивановна виртуозная сплетница, основной смысл ее жизни
состоит в собирании всяческих слухов о жителях поселка. Больше всего госпоже
Замощиной приходятся по вкусу чужие неприятности. Попав в дом в разгар
скандала, она просто расцветает, причем удовольствие мигом отражается на
внешнем облике соседки. Ее глаза начинают задорно блестеть, к бледным щекам и
губам приливает краска. Кирюшка и Лизавета знают об этом, потому в присутствии
Замощиной начинают вести себя, как дети из утопического сна учительницы первого
класса.
Вот и сейчас Кирик мигом схватил нож, а
Лизавета, опустив глазки вниз, тоненьким голоском поинтересовалась:
– Лампуша, можно мне еще одну сосисочку
взять?
Я чуть не расхохоталась, но решила поддержать
их игру:
– Конечно, детка, да угости Нину
Ивановну.
Соседка оглядела исходящую паром розовую
колбаску и констатировала:
– Останкинские покупаете, дешевые. Мы
берем черкизовские, в натуральной оболочке, дорого, конечно, зато качественные
продукты. Ой, какая сейчас жизнь сложная пошла, люди вынуждены на желудке
экономить!
В этом заявлении вся Нина Ивановна, вроде она
вам сочувствует вполне искренне, но потом вы вдумываетесь в сказанные ею фразы
и понимаете, что она, похоже, между делом наговорила гадостей.
– Слыхали, что случилось-то? –
затарахтела Нина Ивановна, отодвигая от себя тарелку с забракованной сосиской.
– Нет, – осторожно ответила я.
– Да ну! – всплеснула она
руками. – Впрочем, откуда тебе быть в курсе, гоняешь весь день в городе,
хорошо хоть ночевать приезжаешь. Катерина-то, гляжу, и ночью отсутствует!
Слушайте!
Судя по раскрасневшемуся лицу Замощиной,
новость была хоть куда!
– У Ванды Кропоткиной младенца
украли, – с самым радостным лицом сообщила Замощина.
Глава 16
Дети разинули рты, а я испугалась.
– Как украли? Она же совсем недавно
мальчика родила! Ему еще и месяца не исполнилось! – Два стукнуло, –
кивнула Нина Ивановна и торжествующе оглядела наши растерянные лица, –
Феденькой назвали. Между нами говоря, жуткий крикун был, как заведется плакать,
у всей улицы спокойный отдых заканчивался.
– Почему был? – прошептала я. –
Ребенок умер?
– Так с утра ищут, – с горящими
глазами пояснила Нина Ивановна. – Ванда милицию вызвала, только толку!
Небось на органы забрали! Тут, около леса, коттеджи строят, рабочие по-русски
ни бум-бум, небось они постарались.
Мне стало совсем нехорошо, но Замощина, ничего
не замечая, неслась вперед:
– А, может, продать захотели олигархам
бездетным, всякое теперь случается.
