Но Абигейл не взорвалась. Она улыбнулась и жестом пригласила его сесть рядом с собой. Ник был сражен.
— Знаешь, — услышал он се тихий голос, — когда я была совсем маленькой, мне говорили, что если долго всматриваться в пламя, то в нем можно разглядеть разные картины... Прошло уже столько лет, с тех пор, когда у меня был настоящий, дровяной камин. А сейчас в моей квартире в Калгари стоит всего-навсего электрический.
— Крис советовал мне вместо этого камина поставить газовый. — Он набросил одеяло на ее ноги, прикрыл живот, поясницу и уселся в кресло напротив. Теперь, когда одеяло скрыло ее сочные бедра, ему стало легче. — Но я не согласился заменять естественное пламя искусственным. Мой брат, вообще, предпочитает во всем быстроту и простоту. Ему больше нравится легкая жизнь. И она его не обходит стороной.
— Зато его обошла стороной любимая невеста, — сухо заметила Абигейл.
— Да, это уж точно. Любовь в жизни Криса всегда оказывалась удивительно сложной штукой.
— А теперешняя его любовь осложнила и твою жизнь.
Ник вдруг опять вспомнил Сидни и ответил без всяких обиняков:
— Не думаю, что мне следует во всем винить Криса. Время от времени, я и сам способен куролесить, и тогда все в моей жизни летит кувырком.
По ее лицу Ник видел: она хотела точно знать, когда он куролесил, и что именно летело в его жизни кувырком. Но в его намерения не входило затрагивать эту тему, и он перевел беседу в, совершенно, иное русло, сказав:
— У меня создалось впечатление, что твоя мама очень мягкая, доброжелательная женщина. Мы поговорили с ней не больше двух минут, а мне показалось, что я знаю ее уже много лет.
— Да, мама у меня такая. — Абигейл нежно улыбнулась. — Она любит беседовать с новыми людьми и все узнавать о них. — Вдруг на ее, оживившееся, лицо легла легкая тень, и, вспыхнувшие было, искорки в аметистовой глубине глаз тотчас погасли. — Ты ничего не заметил по ее голосу? С ней все в порядке?
— Никаких отклонений от нормы я в ее голосе не обнаружил. — Он нахмурился, уловив обеспокоенность в ее тоне. — А почему ты спрашиваешь об этом? Что-нибудь случилось? Ты, кажется, говорила, что маме необходимо твое присутствие именно сейчас. Но почему?
— Они с папой... У них есть проблемы. Полгода назад отец просто ушел из дома. Сказал, что ему нужно больше воздуха, простора.
— Классическая мотивировка. — Ник цинично рассмеялся. — Насколько я помню, мой старик, тоже рвался на простор, когда бросал семью. Да я и сам, пару раз, прибегал к этому тактическому приему.
Абигейл взглянула на него с негодованием.
— Такое случается, милая.
— Я никогда не думала, что такое может случиться с моими родителями. Они дружили с самого детства; ходили, взявшись за ручки. Два года назад отпраздновали серебряную свадьбу!
— Тебе повезло. — Ник встал, взял кочергу и разгреб горку пепла под догорающими кусками каменного угля. От движения кочерги, огненные языки в камине заплясали с новым рвением. — По крайней мере, ты росла с обоими родителями. Такой шанс выпадает не каждому ребенку.
— Я знаю, что твой отец покинул вас, но это не означает...
— Ничто не длится вечно. — Сказал Ник.
А в том, что не вечной оказалась ее верность, он убедился сам: она быстро забыла своего жениха и все свое внимание переключила на него. Снаружи, Абигейл казалась такой уязвимой, беззащитной, но, изнутри, это была совсем другая женщина.
— Таков порядок вещей, — продолжил он свою мысль. — Мужчины и женщины просто не могут оставаться навеки вместе.
— Но так наверняка не должно быть!
— Неужели? Если ты не веришь в мою концепцию и считаешь, что мужчина и женщина могут оставаться в вечном союзе, ты просто занимаешься самообманом, — решительным тоном выговорил он ей. — Ты за моногамию? Тогда тебе надо выйти замуж за лебедя или морского конька. Только они, как я слышал, спариваются со своими партнерами на всю жизнь.
— Что значит, спариваются? — с явным отвращением повторила она выбранный им термин. — Большинство людей называют это любовью на всю жизнь.
— Но лично я этому большинству не верю. — Во всяком случае, он точно не поверил ей, когда она заявила, что любит своего жениха. От мысли о ее лицемерии, его, казалось, стало тошнить, и он почувствовал горечь во рту. — Может быть, тебе принести чего-нибудь? Например, чаю.
— Не надо вокруг меня суетиться. Я знаю, что уже доставила тебе много хлопот...
— Болезнь приходит к человеку не по его воле. Не по твоей воле свалилась она и на тебя, — сказал Ник. — Мне, может, и было бы с тобой хлопотно, если бы я сам не прошел через все это. Помучившись в больнице и перетерпев полупостельный режим дома, я теперь получаю даже удовольствие, выполняя, так сказать, противоположную функцию, то есть ухаживая за тобой.
— Могу спорить, ты был ужасным пациентом.
— Наихудший из худших. — Они оба рассмеялись. — Я не выносил лежания и ничегонеделания. Так что мне, куда больше, нравится находиться при тебе в качестве брата милосердия.
Выйдя в кухню, чтобы поставить на огонь чайник, Ник подумал о том, что за последние два дня, когда ему пришлось особенно усердно ухаживать за Абигейл, он стал, гораздо, меньше ощущать раздражительность и обеспокоенность, которые преследовали его после несчастного случая. Он перестал впадать в мрачное настроение, и, во сне, к нему уже не приходили видения, пережитого наяву кошмара.
— Ник, расскажи что-нибудь еще о своих родных, — попросила она, с благодарностью принимая от него чашку чая. — Ты много говорил о Крисе. А как живет твоя мама?
Когда отец покинул нас, мать оказалась просто поверженной, — сказал Ник, возвращаясь к своему креслу у другой стороны камина. — У нее остался я, она была беременна Крисом, и теперь ей предстояло быть хозяйкой нашей семейной судьбы и вершительницей всех дел... Мать была просто в отчаянии. Я делал все возможное, чтобы помогать ей и маленькому брату. Мне пришлось заботиться о нем с самых пеленок.
— Ведь тебе тогда было всего девять! Должно быть, ты очень рано стал самостоятельным.
— Я козерог, — заметил Ник и сцепил пальцы в замок, — родился четырнадцатого января.
Однажды кто-то сказал мне, что козероги рождаются старыми.
— Я слышала об этом тоже. Но считается, что с годами, по мере физического старения этих людей, их подход к жизни, ее ценностям, постоянно омолаживается. Так что если я снова попаду в твой коттедж лет, скажем, через двадцать, ты будешь больше походить на моего кузена Пола, которому сейчас шестнадцать. Зато я для тебя стану слишком старенькой. Однако, если к тому времени ты начнешь испытывать особое тяготение к женщинам почтенного возраста, наша встреча может увенчаться новой страстью.
Это шутливое предположение Абигейл отчего-то встревожило его. Может быть, из-за того, что оно предполагало их скорую и длительную, может быть, вечную разлуку. Но еще большее беспокойство вызвал у него тот факт, что он, Ник Грант, никогда не веривший в постоянство любовных отношений и счастье на всю жизнь, вдруг серьезно задумался о встрече с этой же женщиной через двадцать лет. Какими могли бы стать отношения между ними, если бы они сохранили их на такой срок?
