Его тело, покрытое серебристо-черной сетью формы, находилось так близко, что моя голова непроизвольно начала кружиться. Человек ли, мохнатый мишка или вот это долговязое чудо, пылающее, как свеча, – он нравился мне любым. Настораживал, пугал, бесил, выводил из себя, но… всегда нравился. И не признать это было бы ложью. Сердце бешено колотилось, отзываясь на громкий стук в его груди. Руки Хранителя дрожали, дыхание сбилось, а на закушенной клыком губе проступила алая капелька крови. Напряжен, возбужден… на грани? Так стоит ли себя мучить?
Последняя мысль в равной степени напугала и смутила, а еще вызвала любопытство супруга, который то ли удосужился прочесть эмоции, то ли заинтересовался дрожью, прошедшей по моему телу. Чуть отстранившись (насколько позволяла хватка), Арацельс уставился на меня. В пьяной глубине золотистых глаз плескались алые всполохи беспокойства.
– Арэ? – тихо так спросил, настороженно.
А уголок бледных губ с красной меткой нервно дернулся. Раз, другой… мм, как соблазнительно. Я потянулась к нему и, проигнорировав возмущенное сопение, слизнула кровь. Вздрогнув, мужчина сильнее сжал мои бедра, чуть царапнув когтями кожу сквозь тонкую ткань брюк. Я же, блаженно зажмурившись, прижалась затылком к стене и улыбнулась. Страх перед неизвестностью разжигал азарт, а смущение лишь добавляло пикантности к этой гремучей смеси из таких противоречивых и одновременно похожих по силе эмоций.
– Что ты твориш-ш-шь? – прошептал муж, склоняясь к моему виску, и, не сдержавшись, лизнул край ушной раковины, после чего снова отстранился, так как опустить меня на пол я не позволила. – Ты думаешь…
– Думать вредно, – перебила его и, открыв глаза, посмотрела в лицо Арацельса.
Вытянутое, скуластое, с прямым носом, хищные крылья которого то и дело нервно подрагивали. Но, в отличие от физиономии Рыжика, это было именно лицо, а не морда. И губы… белые, тонкие, но губы все-таки на нем присутствовали. Да и клыки в этой половинчатой ипостаси не выглядели такими массивными, как у мохнатого монстра. Белая кожа сильно контрастировала с ярко-рыжими волосами. И то, что эти огненные пряди не покрывали все тело Хранителя, радовало несказанно. А еще радовало отсутствие в его взгляде явных признаков безумия. Опьянение, возбуждение – да, но не сумасшествие! Залитые демоническим золотом радужки отражали не только голод пополам с плохо контролируемым вожделением, но и укор, и беспокойство, и… нежность. А значит, он по-прежнему был тем мужчиной, в которого я умудрилась влюбиться. Тем, кого я безумно хотела. И плевать на танцующий вокруг нас огонь, на увеличенные габариты супруга и на его попытки оградить меня от такого «страшного и ужасного» себя. Не девочка, в конце концов, переживу!
Где-то далеко снова раздался протяжный вой, послуживший для меня сигналом. Чтобы не тратить драгоценные минуты на выяснение отношений, я стремительно подалась вперед, вцепилась руками в волосы мужа и, притянув его голову к себе, поцеловала. Хриплый стон мужчины слился с моим собственным, его дыхание сбилось, а руки, забыв осторожность, соскользнули с бедер ниже и грубо сжали мои ягодицы.
– Что же ты наделала, дурочка? – выдохнул супруг, когда я, оторвавшись от его рта, принялась покрывать поцелуями гладкий подбородок мужчины. А потом, захватив губами мочку, чуть прикусила ее и, тут же выпустив, провела языком по заостренному кончику уха. – Что же ты делаеш-ш-шь? – глухо проговорил он и… спустил наконец с цепи контроля свои взбесившиеся желания.
– Ар, Арацельс! – взвизгнула я, когда его когти вспороли тонкую ткань моих и без того не целых брюк. – Ты же не…
Мужчина не дал мне договорить. Поцелуй его был жадным, нетерпеливым и оттого недостаточно осторожным, но при этом безумно чувственным и долгим. Настолько долгим, что я успела забыть про все на свете, чего уж говорить про какую-то там одежду! Обитатели ночного Карнаэла продолжали голосить за толстыми стенами соседнего помещения, а мы целовались, как безумные, не желая ни на что отвлекаться. Эмоции зашкаливали, а воздух в комнате наполнялся чистой силой, которая пьянила и будоражила еще больше. Пожар разгоревшейся страсти вспыхнул так же ярко, как и пламя вокруг нас. И мне хотелось греться в этом ласковом огне вечно. Хотелось до тех пор, пока огонь был ласковым…
Слабая боль, которую приносил поцелуй, лишь добавляла остроты восхитительным ощущениям. Но прикосновения губ супруга становились все жестче, а острые клыки все чаще царапали кожу – и легкий привкус крови превратился в насыщенный вкус.
Неприятно!
Я попробовала оттолкнуть мужчину, чтобы попросить передышки, но добилась противоположного результата. Когти Арацельса сильнее впились в мои бедра, когда он, прервав поцелуй, рывком опустил меня ниже. Спина, прикрытая тонкой тканью рубашки, проехала по шероховатой поверхности каменных плит.
Больно!
Тяжелое тело мужа навалилось сверху, пресекая все слабые попытки к сопротивлению.
Неудобно и… страшно?!
Еще немного, и это вошедшее во вкус чудище просто раздавит меня своей массой. Первая волна паники накатила с первым толчком близости – чересчур стремительным, недопустимо грубым и очень уж болезненным для меня.
Больно, больно, как же, черт возьми, больно!
Воплем, который вырвался из моего горла, проникся даже зоопарк за стеной. Во всяком случае, вокруг воцарилась такая тишина, что стук наших сердец начал напоминать удары молота по наковальне.
Тук-тук, тук-тук… тук-тук… и больше никаких звуков. Казалось, мы даже дышать перестали, застыв единой скульптурной композицией у стены. «Тук-тук, тук-тук», – отдавалось в висках, как фон затихающей внизу живота боли. Тук-тук… тук!
Быстрое движение, короткая встряска, и… не успела я толком прийти в себя, как оказалась сидящей на холодном полу… одна. А мое рыже-белое чудовище забилось в самый темный угол комнаты и, сжав руками голову, принялось бормотать какие-то проклятья. Огонь вокруг Ара стал практически невидим, что позволило мужчине скрыться в полумраке. Стараясь успокоиться, я глубоко вздохнула. Карнаэл поддержал меня не менее глубоким и печальным вздохом, волной прокатившимся по комнате. Испугавшись, что интерьер сейчас снова поменяется, я огляделась вокруг. Все было по-прежнему: каменный «склеп» без окон, но со сквозными арками и горящим факелом над моей головой. Взглянув на свои голые ноги с темными царапинами на бедрах, я переключила внимание на сгорбленную фигуру мужа, продолжавшего тихо, но разборчиво ругаться на себя, меня и условную ночь с ее причудами. Полюбовавшись этим зрелищем не более секунды, начала осторожно подниматься, держась за стену, чтобы направиться к нему.
Нехило так мужика склинило, раз он потерял над собой контроль. А я тоже хороша! Могла бы и потерпеть или хотя бы не орать так громко. Дура! Чего, собственно, ожидала-то? Нежного и ласкового зверя? Так они только в сказках бывают, а у меня оживший ужастик. Пора уже привыкнуть… м-да.
– С-с-стой! – зашипел Арацельс, резко вскинув голову. Светящиеся золотые глаза на погруженном в тень лице смотрелись дико. Я сглотнула, стараясь подавить очередной приступ паники, и сделала еще один шаг по направлению к Хранителю. – С-с-стоять, я сказал! – Нотки отчаяния так и пробивались сквозь приказной тон его фраз. – Пожалуйста, Арэ… – видя мои сомнения, проговорил он. Желтые огоньки мигнули, прячась под покровом опущенных век, а потом снова вспыхнули, но уставились уже не на меня, а на открытый проход в комнату со столом и скамьями. – Не приближайся. Я слишком голоден, чтобы преодолевать влияние карнаэльской ночи. А ты слишком большое искушение, чтобы устоять. Прос-с-сто… отойди. И… прос-с-сти, Катенок, – едва слышно добавил муж.
