— В самом же деле это было искреннее признание.
— Говори что хочешь, но мое мнение ты не
изменишь, — сказал он, когда машина остановилась у «Кружевного коттеджа» и
оба вошли в свое бунгало.
— Дэвид, ты пьян и не в состоянии обсуждать такую
важную тему! — сердито сказала она. Вдруг Хоуп в голову пришла
отрезвляющая мысль, и она пробормотала более спокойно: — Дэвид, ты же не
собираешься воспользоваться этим случаем, чтобы переменить тему, а?
Дэвид улыбнулся и покачал головой: — Нет.
— Что ж, это уж кое-что.
— Мисс Роуан очень славна, — сказал Дэвид с
плаксивой сентиментальностью, которая свойственна уже хорошо захмелевшему
человеку. — Я первый, кто после отца отшлепал ее. Ты бы посмотрела, как
она уважительно смотрит на меня.
— Но я тоже уважительно смотрю на тебя. Я всегда тебя
уважала.
Дэвид вздохнул:
— Возможно, интеллектуально. Однако шлепать тебя всегда
было трудно. С самого начала в «Башне» ты была опытна, учила меня, как
пользоваться инструментом, оттачивала мою технику. Тогда я вряд ли мог
чувствовать превосходство над тобой, ибо ты была таким своенравным ребенком. Но
в последнее время ты стала ответственной!
— Какой вздор! Ты перебрал и несешь чушь. Хоуп открыла
окно, чтобы впустить морской воздух и послушать прибой.
— В вине истина, — ответил он.
Хоуп переоделась в белый пеньюар и расчесывала свои светлые
шелковистые волосы у туалетного столика, когда он вошел в спальню.
— Идем спать, дорогая. — Он похлопал по подушкам.
— Не хочется, — ответила она, кладя расческу на
стол. — Я измоталась и чувствую себя подавленной, но я скорее позавтракаю
сырым мясом, чем буду спать с тобой, изменник!
— Но почему? Потому что сегодня я уважаю тебя больше,
чем прежде?
— Ты считаешь, что я не безупречна, поскольку много
играла!
— Ты уж точно не безупречна.
— Но я ведь и не пресыщена. Мой животик все еще напрягается,
когда настоящий мужчина кладет меня через колено. Тогда я становлюсь такой же
нежной и покорной, что и мисс Роуан! Кстати, если тебе всегда было так трудно
шлепать меня в «Башне», почему ты платил за то, чтобы встретиться со мной
двадцать четыре раза подряд?
— Любовь.
— Понятно. Благодаря любви ты мог подвергнуть меня
такому ужасному испытанию, как порка.
— Хоуп, ты идеальная партнерша для игры, но совершенно
понятно, что ты никогда не казалась столь покорной, как девушка, которую
никогда не подчиняли.
— Пошел к черту. Я тебя страшно ненавижу и завтра утром
первым делом соберу вещи.
— Хоуп, ложись в постель.
— Заставь меня, — крикнула она, швыряя ему в
голову расческой. Он ловко увернулся от этого снаряда, пересек комнату и хотел
взять ее на руки.
— Не пытайся целовать меня, изменник!
Она оттолкнула его и влепила ему звучную оплеуху.
— Ах ты, невоспитанная девчонка!
Он схватил ее за плечи и стал трясти. Она рассмеялась,
вспомнив, что он не любит, когда его бьют по лицу. Последний раз, когда Хоуп
влепила ему оплеуху, ее удостоили шести самых лучших шлепков и трахнули сзади.
— Ну? — произнесла она и снова ударила его еще
сильнее. Не успела она опомниться, как он потащил ее к постели, положил через
колени и начал шлепать.
— Спасибо за то, что разбудила меня, — сказал он,
крепко шлепая ее. — Я на мгновение забыл, какой несносной ты можешь быть!
Снова и снова его рука тяжело опускалась на ее задницу.
— Ай! — время от времени вскрикивала она, пока
безжалостно опускалась рука Дэвида. Хоуп не могла припомнить, чтобы она
оттачивала технику Дэвида, но от его серьезного поведения ее бросало в дрожь
целый год после того, как он впервые положил ее через колено. — Ай!
Ай! — выдохнула она, когда он время от времени давал ей передышку, потирая
красивые овальные ягодицы.
Потом Дэвид задрал пеньюар и обнажил ее розовую попочку.
— Я не позволю нераскаявшемуся изменнику шлепать себя
по голой заднице! — запротестовала Хоуп, извиваясь.
— Я не совершил измены!
— Ты влюбился, а это еще хуже!
— Глупости.
— В самом деле она охладила твою любовь ко мне!
— Ничего подобного.
Последовали еще несколько более сильных шлепков. Она тяжело
дышала и извивалась.
— Отпусти меня!
— Не отпущу.
— Ты говорил, что не будешь шлепать меня.
— По-видимому, я передумал.
От его руки белая кожа уже окрасилась в вишневые тона.
Каждый новый шлепок лишь усиливал цвет.
— Ой! Мне очень больно. Говорю тебе, прекрати, Дэвид.
Больно!
— Проси прощение за оплеуху. — Нет!
— Ладно, сможешь сделать это, пока я трахну тебя и так,
и с искусственным пенисом.
Дэвид бесцеремонно снял ее с колен.
— Нет! — снова запротестовала она, правда, не так
энергично. Он рылся в бельевом ящике, ища тайник Хоуп с игрушками для
секса. — Сейчас не время для изощренного разврата, — возражала она,
пряча лицо в подушках, в то же время нарочно располагая свое тело в наиболее
доступной позе.
— Как раз наоборот. Тебе этого не хватает, —
уверял он, подбирая искусственный пенис для ее задницы.
Прижавшись к передней спинке кровати, Дэвид заставил Хоуп
сесть на его колени лицом к себе и ввел большой, пульсирующий член в ее
влагалище до упора. Завершив эту операцию, он приподнял ее задницу и продолжал
шлепать, пока она не прижалась к нему. Он ввел искусственный член в анальное
отверстие, придерживал его одной рукой и продолжал шлепать ее другой.
— Нет! — вскрикивала она при каждой стадии этого
унизительного упражнения, но все слабее, прижимая свое лицо к его плечу.
— Проси прощения, — твердил он, глубоко проникая в
нее и естественным, и искусственным членами.
— Прости, — уступила она и испытала оргазм,
который на сей раз не стал для нее неожиданностью. Дэвид продлил содрогания
Хоуп, покусывая в плечи и шею и бормоча ласковые слова и хваля ее.
Немного спустя, когда оба лежали, вслушиваясь в прибой, Хоуп
прижалась к нему.
— Значит, мы найдем мисс Роуан дружка, да? —
спросила она, прижав руку мужа к своим губам.
