Чтобы выяснить смысл существования женщины, мы возьмем
исходным пунктом одно явление, которое нигде еще не удостаивалось более или
менее серьезной оценки, серьезного разбора, несмотря на то, что оно далеко не
ново и всем в достаточной мере известно. Это не что иное, как явление
сводничества, которое дает нам вполне надежное средство для постижения
глубочайших основ природы женщины.
Анализ сводничества приводит нас на первых порах к моменту
покровительства и сведения двух лиц, которые могут вступить в подовые отношения
между собою в форме ли брака или в какой-либо другой форме. Каждая женщина без
исключения уже в самом раннем детстве своем проявляет стремление создать
какие-либо отношения между двумя лицами: совсем маленькие девочки оказывают посреднические
услуги даже поклонникам своих старших сестер. Правда, склонность к сводничеству
особенно отчетливо проявляется только тогда, когда женщина, как отдельный
индивидуум, уже успела себя обеспечить выходом замуж, но эта черта не покидает
ее все время в течение периода между половым созреванием и свободой. В этот
период влечение к сводничеству сильно умеряется чувством зависти к конкуренткам
и боязнью оказаться наиболее слабой среди них в борьбе за мужчину, но такое
состояние длится лишь до того момента, когда женщине счастливо удается
завладеть своим мужем, опутать и окрутить его деньгами или теми отношениями,
которые соединяют его с ее семьею. В этом заключается причина того явления, что
только в браке женщина изо всех сил старается поженить сыновей и дочерей своих
знакомых. Сильная страсть к сводничеству у старух, которые совершенно лишены
заботы о собственном половом удовлетворении, факт настолько общеизвестный, что
старую женщину даже называют, без всякого основания, типичной сводницей.
Свое стремление к сводничеству женщины распространяют также
и на мужчин– Они всячески стараются поженить их. В этом отношении особенной
настойчивостью и изобретательностью отличаются женщины, которые хотят женить
своих сыновей. Всякая мать хочет поскорее видеть своего сына женатым, и это
желание совершенно не считается с индивидуальной своеобразностью его. В этом
естественном стремлении всякой матери хотели видеть нечто высшее, свойственное
природе материнской любви, которую нам пришлось развенчать в одной из предыдущих
глав. Есть много матерей, которые убеждены в том, что брак может обеспечить
безоблачное счастье своим сыновьям, которые подчас к брачной жизни совсем не
расположены, которые не созданы для нее. Но уже без сомнения очень многие
женщины лишены этого убеждения, и в их действиях роль сильнейшего мотива играет
влечение к сводничеству, непосредственное отвращение к холостой жизни мужчины.
Мы видим, что женщины подчиняются какому-то чисто
инстинктивному, коренящемуся глубоко в их природе влечению, даже и тогда, когда
они стараются выдать замуж своих дочерей. Какие-либо логические соображения,
без сомнения, в данном случае совершенно отсутствуют. Что же касается
соображений материального характера, то они играют здесь самую незначительную роль.
Нельзя далее сказать, чтобы в своих заботах о браке мать проявляла готовность
пойти навстречу ясно выраженному или скрытому желанию своих дочерей (ведь в
частном, специальном случае выбор матери может не совпадать с желанием дочери
или даже противоречить ему). Явление сводничества женщин в самой общей форме
простирается на всех людей и не ограничивается кругом собственных дочерей, а
потому нельзя говорить в данном случае об «альтруистическом», «моральном»
элементе материнской любви. Правда, существует много женщин, которые совершенно
не смущаются указанием на присущие им своднические манеры. Напротив, в ответ на
подобное указание они даже с гордостью возражают, что это их обязанность
заранее позаботиться о будущности их дорогих детей. Нет никакого различия в
действиях матери, когда она выдает замуж свою собственную дочь или когда она
способствуют созданию брака между какой-нибудь посторонней девушкой и мужчиной
(конечно, последнее она делает особенно охотно тогда, когда первое уже вполне
завершено): как в первом, так и во втором случае мы видим перед собою
сводничество, и эти оба сводничества психологически ничем одно от другого не
отличаются. Да, я утверждаю: нет ни одной матери, которой было бы абсолютно
неприятно, когда какой-нибудь посторонний человек, даже с самыми низкими
намерениями и недостойными видами, добивается обладания ее дочерью и соблазняет
ее.
Характер отношений одного пола к известным чертам, присущим
другому, служит нам в качестве надежного критерия для определения того, какие
характерные черты свойственны одному только полу и какие общи обоим. И вот до
сих пор в нашем исследовании женщина фигурировала в качестве единственной
свидетельницы того, что очень многие черты, которые люди приписывали ей,
являются исключительной принадлежностью мужчины. Теперь же привлечем к ответу и
мужчину. Пусть он своим отношением к явлению сводничества докажет нам, что эта
черта чисто и исключительно женская. Правда, будут и исключения, но они
относятся или к женственным мужчинам, или к одному случаю, который будет
разобран впоследствии. Истинный мужчина с глубоким отвращением относится к
явлению сводничества и смотрит на него, как на исключительное призвание и
специальность женщины. Его отношение нисколько не меняется от того, что в
особом случае решается вопрос о будущности его дочери, которую он хотел бы
видеть вполне пристроенной. Отсюда можно видеть, что истинные психические
признаки женского пола действуют на мужчину далеко не притягивающе, наоборот,
они сильно отталкивают его, если он сознает их. Совершенно другое дело у
женщины. Чисто мужские свойства, какими они являются в действительности, сами
по себе уже притягивают женщину, и вот почему мужчине следует пересоздать
женщину с тем, чтобы он мог ее любить.
Но явление сводничества имеет более глубокие корни.
Приведенные мною примеры исчерпывают значение этого слова лишь в его обычном
употреблении. На самом деле эта черта пропитывает сущность женщины в более
значительных размерах. Тут я хочу указать прежде всего на то, как женщины сидят
в театре: они находятся в напряженном ожидании, «добудут» ли друг друга двое
влюбленных и как они этого достигнут. Эта черта ничем не отличается от
сводничества. В ней проявляется не что иное, как желание, чтобы мужчина и
женщина сошлись где бы то ни было. Но она заходит еще дальше: чтение
чувственных, скабрезных стихов или романов и сопровождающее его у женщин
необыкновенное напряженное ожидание момента полового акта есть не что иное, как
сводничество двух героев книги, тоническое возбуждение при мысли о копуляции и
положительная оценка факта полового общения. В этом не следует видеть
логическую, формальную аналогию. Я советую посмотреть, насколько одинаковы для
женщины оба эти случая с психологической стороны. Возбуждение матери в день
свадьбы ее дочери совершенно аналогично тому, которое испытывает женщина при
чтении Прево или «Katzensteg» Зудермана– Бывает, что и мужчины читают подобные
романы в целях детумесценции, но их чтение принципиально отличается от чтения
женщин. Здесь чтение направлено на приобретение более живой и ясной картины
полового акта, но при нем мужчина остается совершенно равнодушным ко всякой
перемене отношений между главными лицами произведения, его чувства не меняются
от того, достигли ли эти лица какой-нибудь близости в своих отношениях или
всякая связь между ними совершенно невозможна. Радость, захватывающая до потери
дыхания при всяком приближении к осуществлению этой цели, тяжелое разочарование
при всяком припятствии к половому удовлетворению – черты несомненно женские, но
не мужские. Эти черты проявляются у женщины при всяком душевном волнении,
вызванном представлением о половом акте, безразлично, относится ли это
представление к действительным или вымышленным лицам.
