— А зачем? — спросила она, огорченная отсутствием вполне естественной со стороны мужчины реакции.
— Ты же ему понравилась, разве нет?
— А ты не против?
— Нет, если речь идет о работе.
— О!
Бутон невинности лопнул. Отбросив полотенце, девушка убежала к лежащему возле бассейна молодому человеку. Увидев ее, тот привстал, явно обрадованный, а через секунду удивленно посмотрел на Сатакэ.
По дороге домой девушка почти все время молчала.
— Подброшу к парикмахерской, — сказал он.
— Но потом не заезжай.
— Почему?
— Возьму такси.
— Хорошо. А я приму душ и загляну в клуб.
Высадив Анну на обычном месте, Сатакэ свернул на Яматэ-авеню. Солнце успело опуститься и било теперь прямо в глаза. Летние закаты всегда пробуждали воспоминания, но то, которое нахлынуло сейчас, было настолько живым, настолько ярким, что он невольно моргнул. Вернувшись в квартиру, Сатакэ подошел к окну и еще долго смотрел на длинные тени, протянувшиеся от башен Синдзюку через всю улицу. Утреннее ощущение, раздражающее, неподвластное воле предчувствие опасности, вернулось.
Стоило Сатакэ появиться в дверях «Мика», как все хостессы, подчиняясь установленной процедуре, повернулись навстречу гостю. Впрочем, предназначенные клиентам пластиковые улыбки тут же поблекли и растворились, как только девушки узнали босса. Сатакэ оглядел пустой зал.
— Какого черта? Что такое? Не сезон?
Он посмотрел на подошедшего менеджера.
— Еще рано, — ответил менеджер, торопливо раскатывая рукава белой рубашки.
Сатакэ, всегда требовавший от сотрудников аккуратности и опрятности в одежде, заметил, что «бабочка» у Цзиня — так звали управляющего — съехала в сторону, а черные брюки успели изрядно помяться.
— Приведи себя в порядок.
— Извините, босс, — пробормотал Цзинь, отходя в сторону.
Словно почувствовав настроение хозяина, из кухни выпорхнула Рэйка. На ней было черное платье, из украшений — нитка жемчуга. Как будто на похороны собралась, мрачно подумал Сатакэ.
— Добрый вечер, Сатакэ-сан. Боюсь, сегодня у нас небольшое затишье. Думаю, это из-за жары и…
— Что еще за небольшое затишье? Кому вы звонили? Бизнес сам не пойдет, если ничего не делать! — Он обвел взглядом комнату и остановился на вазах. — И поставьте, черт возьми, свежие цветы!
Обычно, приходя в клуб, Сатакэ старался держаться как можно незаметнее, но сейчас его словно прорвало. Цзинь метнулся к ближайшей вазе с безнадежно поникшими колокольчиками. Хостесс нервно переглянулись.
— Нам уже звонили, обещали быть позднее, — надеясь смягчить гнев хозяина, сообщила Рэйка.
— Так бизнес не ведут, — проворчал Сатакэ. — Нельзя сидеть, сложив руки, как какая-нибудь долбаная принцесса, и ждать, пока появится принц. Если никого нет, выходите на улицу, хватайте людей за руку и тащите сюда!
— Как раз это я и собиралась сделать, — рассмеялась Рэйка, однако так и осталась на месте, явно не горя желанием менять приятную прохладу клуба на вечернюю жару.
С трудом сдерживая злость, Сатакэ огляделся еще раз. С самого начала у него появилось чувство, что здесь чего-то не хватает, и теперь он понял, чего именно.
— Где Анна?
— Она позвонила и сообщила, что берет выходной.
— Объяснила, в чем дело?
Рэйка равнодушно пожала плечами.
— Сказала, что перегрелась на солнце и не очень хорошо себя чувствует.
— Ладно, — буркнул он. — Загляну попозже.
Даже не попытавшись притвориться, Рэйка облегченно вздохнула. Расслабились и остальные. Сатакэ повернулся и, не говоря ни слова, направился к двери.
Едва переступив порог, он как будто оказался в пустыне. Хотя солнце уже село, сохраняющийся зной и влажность делали пребывание на улице невыносимым. Город задыхался подобно немолодому, уставшему от жизни мужчине с закупоренными порами, под кожей которого бьется, не находя выхода, лихорадочный жар. Поднимаясь по ступенькам на следующий этаж, Сатакэ даже застонал. Дела в «Мика» шли все хуже, и с этим надо было что-то делать.
У входа в «Площадку» его встречал Кунимацу. Сатакэ с удовлетворением заметил, что за столиками уже сидят несколько бизнесменов.
— Вы сегодня рано, — сказал менеджер.
Увидев проступившие на серебристо-сером пиджаке темные пятна пота, Сатакэ снял его, но промокшая черная рубашка тут же прилипла к телу.
— Жарко, да? — с беспокойством спросил Кунимацу, принимая у хозяина пиджак.
— Ничего, все в порядке, — ответил Сатакэ, доставая сигареты. Молодой крупье, упражнявшийся в раздаче перед выходом в зал, поднял голову и посмотрел на них. По его губам скользнула усмешка — наверное, парень впервые видел босса в мокрой рубашке. — Как его зовут?
— Кого?
— Того, новенького.
— Янаги.
— Скажи ему, чтобы не скалился. Клиенты не хотят видеть перед собой гримасничающую обезьяну.
— Скажу, — пробормотал, отступая на шаг, Кунимацу.
Сатакэ поднялся и докурил сигарету. Он уже собирался потушить окурок, когда подошедшая девушка поставила перед ним чистую пепельницу. Сатакэ закурил вторую. Служащие нервно посматривали на босса, словно позабыв о клиентах, и, хотя клуб принадлежал ему, он впервые за все время почувствовал себя посторонним.
— Можно вас на минутку? — негромко произнес Кунимацу.
— Что случилось?
— Хочу кое-что показать. — Сатакэ проследовал за менеджером в крохотную заднюю комнату, служившую офисом. — Вот это. Оставил один из клиентов. — Кунимацу достал из шкафа серый пиджак. — Не знаю, что с ним делать.
— За ним кто-нибудь обращался? — спросил Сатакэ, снимая пиджак с вешалки.
Вещь была легкая, пошитая из дешевой шерсти.
— Взгляните вот на это. — Кунимацу указал на ярлычок, пришитый желтыми нитками к внутреннему карману пиджака. — Ямамото.
— Ямамото?
— Не помните? Тот парень, которого вы выставили из клуба на прошлой неделе.
— А, тот, — протянул Сатакэ, смутно припоминая досаждавшего Анне мужчину.
— Он так и не вернулся. Что будем делать?
— Выброси.
— А если он придет и будет искать?
— Не придет, — сказал Сатакэ. — А если все же появится, скажи, что не видел никакого пиджака.
— Так и сделаю, — пообещал Кунимацу.
Он, похоже, собирался что-то добавить, но, подумав, промолчал.
Через несколько минут Сатакэ, обсудив текущие вопросы, вышел из кабинета. Кунимацу последовал за боссом. К сидевшим за столами бизнесменам добавились молодые, модно одетые женщины, по виду хостессы из соседних заведений. Взглянув на них, Сатакэ вспомнил о своей приме.
