На стене ванной остался волосок. Короткий и жесткий, он явно принадлежал мужчине. Но кому — мужу, сыну или, может быть, Кэндзи, — Масако не знала. Сняв волосок со стены, она несколько секунд рассматривала находку, пока не поняла, что тревожиться из-за такой мелочи глупо. Установить его принадлежность кому-либо, живому или мертвому, можно разве что с помощью теста ДНК. Придя к такому заключению, Масако бросила находку в унитаз и спустила воду, заодно отправляя туда же, в канализацию, и все свои сомнения и беспокойства.
Позвонив Яои насчет денег, она наконец-то добрела до кровати. Был уже пятый час. Обычно Масако ложилась около девяти и вставала к четырем; возможно, поэтому, хотя тело ныло от усталости, голова оставалась совершенно свежей и ясной, и уснуть долго не удавалось. Немного полежав, она встала, подошла к холодильнику и выпила пива. Такого нервного напряжения Масако не испытывала давно, пожалуй с того времени, когда лишилась прошлой работы. Вернувшись в комнату, она снова легла и еще долго ворочалась с боку на бок, мучаясь от непривычной духоты.
Масако хотела лишь вздремнуть час-другой, но, едва открыв глаза, сразу почувствовала влажный и прохладный вечерний воздух, проникающий в спальню через открытое окно. Взглянув на часы — они так и остались на руке, — она увидела, что проспала до начала девятого. Несмотря на вечернюю прохладу, футболка промокла от пота. Ей что-то снилось, что-то плохое, но что именно, Масако не помнила. Открылась и закрылась передняя дверь. Наверное, Йосики или Нобуки, подумала Масако и вспомнила, что легла, не приготовив обед.
Она медленно направилась в гостиную.
Сын сидел за столом и что-то ел. Видимо, придя домой и не обнаружив ничего съедобного, он сходил в ближайший магазин и купил что-то готовое. Масако подошла к столу. Нобуки ничего не сказал, хотя лицо его немного напряглось. Не исключено, он уже почувствовал, что в доме что-то изменилось. Так или иначе, ему определенно было не по себе, что подтверждал и взгляд, направленный в некую точку за спиной матери. Наблюдая за ним, Масако подумала, что он всегда был чувствительным, восприимчивым мальчиком.
— Мне что-нибудь принес? — спросила она.
Теперь, когда к нему обратились напрямую, Нобуки опустил голову, делая вид, что занят едой. Со стороны могло показаться, что он скрывает или оберегает что-то. Но что? Сама Масако уже давно отказалась от всего, что нуждается в защите.
— Вкусно? — спросила она.
По-прежнему избегая ответа, сын положил палочки и потупился. Масако подняла пластмассовую крышку и прочитала дату выпуска продукта и название фирмы-производителя: «Миёси фудс», фабрика Мигаси-Ямато, упаковано в 15.00». Может быть, совпадение, а может, Нобуки сделал это умышленно, но на столе лежала коробка из-под «Завтрака для чемпионов», выпущенного на ее фабрике в три часа пополудни. Вид пиши вызвал неприятные ассоциации, и Масако отвернулась, скользнув взглядом по аккуратно убранной гостиной. Она подумала о том, чем занималась в этом доме совсем недавно вместе с Йоси, и случившееся показалось совершенно нереальным. Нобуки подобрал палочки и продолжил прерванное занятие.
Сев напротив, Масако еще некоторое время смотрела на своего немого сына. Почему-то вспомнилась Кунико и то, что она в какой-то момент почувствовала к ней: необъяснимую злость и непреодолимое желание избавиться от любых пустых, ничего не значащих, бессмысленных и таких переменчивых человеческих отношений. А сейчас перед ней сидел человек, изменить отношения с которым было невозможно, и, понимая это, Масако чувствовала свое полное бессилие.
Поднявшись из-за стола, она прошла в темную ванную, включила свет и еще раз внимательно осмотрела плитки, которые так тщательно оттирала несколькими часами ранее. Они успели высохнуть и выглядели почти невероятно, абсурдно чистыми. Масако открыла краны и, поглядывая на медленно повышающийся уровень воды, неспешно разделась. Она вспомнила, как отчаянно хотела прошлой ночью встать под душ и смыть с себя все следы Кадзуо Миямори. После того ей пришлось стоять по лодыжки в крови Кэндзи и вычищать из-под ногтей кусочки человеческой плоти, но все равно прикосновения Миямори оставили больше грязи, и именно от них ей хотелось избавиться. Стоя под душем, Масако вспомнила слова Йоси о том, что мертвые не отличаются от живых, и согласно кивнула. Как ни отвратителен мертвец, он не может двигаться, не может шевелиться. А живой Миямори все еще мог попытаться схватить ее и поэтому в глазах Масако был хуже мертвого Кэндзи.
Масако вышла из дома на два часа раньше обычного времени. Мешки с частями тела и головой Кэндзи лежали в багажнике. Перед уходом она с облегчением отметила, что Йосики еще не вернулся. Муж — не сын, и если отношения со вторым изменить невозможно, то брак при желании всегда можно расторгнуть. Встреча с супругом только оживила бы чувства, которые она уже испытала к Кунико.
Отъехав от дома, Масако свернула на шоссе Син-Оуме в сторону города. Машин почти не попадалось, и она ехала медленно, поглядывая в окно. Не хотелось думать ни о приближающейся ночной смене, ни о лежащих за спиной пакетах, а посему Масако попыталась рассмотреть в знакомом, привычном пейзаже что-то новое.
Дорога пересекла большой виадук, слева от которого растянулось недавно построенное водоочистительное предприятие. С вершины моста открылся вид на парк развлечений Сейбу с иллюминированным колесом обозрения, напоминающим сверкающую в темноте огромную монету. Она уже и забыла, что в городе есть такое место. Сколько времени прошло с тех пор, когда они катались на этом колесе с маленьким Нобуки — века? Все изменилось, ее сын превратился в чужака, а сама она пересекла границу незнакомой, неведомой земли.
Дорога пробежала вдоль бетонной стены расположенного справа кладбища Кодаира, показался и остался позади гигантский подъемный кран, похожий на клетку для громадной птицы. Масако повернула направо, в сторону Танаси-Сити. Несколько минут за окном проплывали только частные дома да Редкие пустыри, потом впереди проступили очертания большого жилого комплекса. Компания, в которой раньше работала Масако, располагалась в Танаси, поэтому место было ей знакомо. Народу в многоэтажках жило много, с вывозом мусора постоянно возникали проблемы, а сама площадка с мусорными баками находилась с другой стороны, и попасть на нее не составляло никакого труда.
Масако остановила машину возле навеса и быстро достала из багажника пять пакетов. Под навесом стояло несколько больших синих контейнеров, на одних их которых крупными буквами было выведено слово «Горючее», на других — «Негорючее». Возле контейнеров лежали пластиковые мешки с мусором. Отодвинув два или три в сторону, Масако положила свои в середину кучи. Теперь тело Кэндзи ничем не отличалось от тех отходов домашнего хозяйства, к компании которых присоединилось.
Она поехала дальше. Каждый раз, приблизившись к высотному жилому дому, Масако сначала оглядывалась и только в том случае, если ничего подозрительного не обнаруживалось, осторожно выбрасывала несколько пакетов. В конце концов ей удалось избавиться не только от тех мешков, где лежали части тела, но и разрезанной на клочки одежды Кэндзи. Осталась только голова и кое-какие мелочи из карманов убитого.
