«Этого я не знаю. Старик верит в то, что говорит, но он
злой, он только прикидывается добрым. А у злых людей и правда злая. Сам всё про
человечество да про человечество, а никакого человечества нет. Есть ты, есть я,
есть каждый человек в отдельности. И стоит один человек не меньше, чем
остальные миллиарды. Но Старику на одного человека наплевать. Он видит лес, а
деревьев не видит».
«Я тебя не понимаю. – У Роберта голова шла кругом. – Так
Белая Колонна была? Ты ее видела?».
«Видела. Но это была не колонна и не столб. Луч. Он светил
сверху вниз. Уперся в землю. Стал короче, короче. А внутри был свет. Живой».
«В каком смысле?».
«Не знаю. Белый живой свет, я хорошо это помню. А потом из
темноты появился другой свет – желтый, мертвый. Скрежет, треск, крики. Дальше
ничего не было. Но я знаю: те, кого старик называет «Мигрантами», не злые. И
мешать им не нужно».
«Тебе про них что-то известно?».
«Ничего. Но я чувствую».
– Милая, я буду здесь с тобой, пока ты не поправишься, –
сказал Дронов. – Никуда не уйду.
«Да, так будет лучше. А ты иди», – услышал Роберт и
покачнулся, будто от удара в лицо.
«Я не оставлю тебя здесь! С этими. И особенно с ним!».
«Не бойся. Мы больше не расстанемся. Я всегда смогу говорить
с тобой, даже если ты далеко», – сказал ему нежный синий взгляд.
«Я не понимаю…».
«Я тоже. Но это так. Раньше не могла, а теперь могу. Вот
отвернись. Слышишь меня?».
«Да».
«А теперь отойди к двери. Слышишь?».
«Слышу».
«Я сейчас не могу уйти отсюда. У меня совсем нет сил. Я
очень устала. Иди и ничего не бойся. Я буду с тобой».
Когда она ему это пообещала, Роберт сразу успокоился.
Оглянулся на Дронова, по-прежнему ползавшего на коленках, улыбнулся с чувством
жалостливого превосходства и вышел в коридор.
Навстречу, дымя трубкой, шагал полковник Васильев.
– Уходите? Я распоряжусь, чтобы вас отвезли домой. Идите по
главной аллее направо. Она длинная, полтора километра. Разомните мышцы,
подышите воздухом. К вечеру обещали дождь, а сейчас благодать. Выходите через
проходную, вас пропустят, и подождите снаружи. Машину подадут туда.
Роберт шел по длинной прямой дорожке, щурился от просеянных
сквозь листву солнечных лучей и вел разговор с Анной.
«Видишь, я могу говорить с тобой, расстояния между нами
больше не существует».
«А я? Как мне позвать тебя?».
«Когда-нибудь это произойдет само собой. Тебе просто нужно
этого очень захотеть… Сегодня ты примешь важное решение. Я уже знаю, каким оно
будет. И ты знаешь».
«Нет, не знаю».
«Знаешь. Они найдут тебя».
«Кто? Мигранты? Как? Когда?».
Ничего не изменилось, точно так же светило солнце и под
ногами шуршал асфальт, но Анны с ним уже не было. Ее голос умолк.
Глава шестнадцатая
В дирекции
Сергей держал ее за руки, чувствовал тепло. Они были вдвоем,
темнила Роберт наконец ушел – понял, что ему не светит, что свой выбор Мария
уже сделала.
Одно только смущало – она на него совсем не смотрела, и
взгляд какой-то нездешний, отсутствующий. О чем думает, непонятно.
Он прижался лбом к ее коленям, обнял их. Тогда легкая рука
погладила его по голове, взъерошила волосы.
Дронов посмотрел вверх. Вот теперь Мария глядела на него,
глаза у нее были такие, будто она очень хочет ему что-то сказать.
– Я для тебя всё сделаю, мне бы только понять. Ты чего
хочешь, а?
Но как он ни старался, так и не въехал. Заметил только, что
в углах рта у нее стала просвечивать улыбка, а на скулах проступил румянец –
тот самый, от воспоминаний о котором его бросало в жар все долгие месяцы.
И надо же, в такой момент в комнату вперся полковник. Причем
сначала вошел, а потом уже постучал – привлек к себе внимание.
– Сергей Иванович, вас ждет директор. Идемте, я провожу.
– Я вернусь, – сказал Дронов Марии.
– Конечно, вернетесь. И очень скоро. Разговор будет
недолгим, – уверил его Васильев.
А Сергей с неудовольствием подумал: «Откуда он знает? Может,
я еще поломаюсь».
– Куда идти-то? – спросил он во дворе. Других зданий
поблизости не наблюдалось – одни кусты да деревья.
– Лучше подъедем. Территория здесь изрядная, до дирекции с
километр будет.
Они сели в черную «волгу» – Александр Александрович за руль.
Снял с сиденья кожаную папку, небрежно кинул назад, включил радио, и машина
тихо зашуршала по асфальту.
По радио передавали новости. Сначала Дронов почти не слушал.
Потом вздрогнул, навострил уши.
– …причем отдельные экстремистские элементы и просто горячие
головы, не разобравшись в ситуации, пытаются возводить вокруг так называемого
«Белого дома» баррикады. Решением Государственного комитета по чрезвычайному
положению с двадцати одного ноль ноль в Москве вводится комендантский час.
Гражданам, не имеющим специального пропуска выходить из дома запрещается.
Нарушители буду задерживаться сотрудниками правоохранительных органов. Для поддержания
законности и порядка в город будет введен дополнительный контингент внутренних
войск, в том числе танки и боевые машины пехоты. Граждан просят сохранять
спокойствие и во избежание несчастных случаев воздержаться от пользования
частным автотранспортом. Временно исполняющий обязанности президента товарищ
Янаев…
– Ёлки, это что за фигня? – ошарашенно спросил Сергей.
– Да, такие у нас дела, – хмуро ответил полковник. –
Решается, быть Советскому Союзу или не быть. Именно поэтому директор и принял
решение вывести вас из пасифицированного состояния, не доведя тестирование до
конца.
– А зачем мы ему?
– Вы, Сергей Иванович. Персонально вы, в первую очередь.
Однако мы уже приехали. Он сам вам расскажет.
