– Пойду я, пожалуй, – сказала она. – Как-нибудь увидимся.
– Как-нибудь увидимся? В такую даль притащилась уже уходишь?
– Прости. Дурацкая была идея.
– Нет, не дурацкая. Не уходи, у меня перерыв. Возьму куртку, и посидим на улице.
– Там холодно.
– Значит, сядем поближе друг к другу.
Он улыбнулся, и она не удержалась и улыбнулась в ответ. Ей саму себя стало жалко. Знает ведь, что он пытается ее одурачить, – и все равно он ей нравится. Она как безмозглая девица из фильма ужасов, та, которой все кричат с той стороны экрана: беги, дура! – а она не понимает, что вот сейчас же надо бежать, иначе маньяк из тебя фарш сделает.
– Я сейчас, – проговорил он, – не уходи.
Она встала у выхода, обдумывая возможные варианты. Можно, конечно, сесть на автобус в город и никогда больше с ним не встречаться. Или остаться и выяснить, что он затеял. Ведь подтверждается же, что вся семейка Маккензи – лгуны, а значит, Том говорит правду. А если он говорит правду, то ей нужно отбросить все глупые сомнения по поводу того, что случилось той ночью, и помочь ему, как и должна помогать родная сестра.
К тому же, если она порасспросит Майки, пококетничает с ним и заставит потерять бдительность, возможно, и узнает информацию, благодаря которой дело вовсе до суда не дойдет. Станет героем, и отец с Томом будут вечно у нее в долгу.
Сделав глубокий вдох, она включила улыбку. Слишком уж хорошая возможность, такую никак нельзя упустить.
Девятнадцать
Когда он вернулся, что-то в ней переменилось, потому что она взяла его за руку – прямо вот так взяла за руку – и повела через стоянку к парапету.
– Там есть скамейка, – сказала она, – пойдем.
Был отлив, обнажилась полоска берега. Майки посмотрел в обе стороны, но, кроме парня с собакой и рыбака, поблизости никого не было.
– Пойдем спустимся к воде, – предложил он. – Там не так ветрено.
– Нет, давай лучше здесь. Тут вид лучше.
Она села и похлопала по скамейке с собой рядом. Он поразился, какая же она красивая, – это осознание на него словно снисходило постепенно, как будто она хорошела с каждым разом, чем дольше он смотрел на нее. Ее кожа была идеально гладкой, а глаза совершенно удивительные – голубые с крапинками серого. Он огляделся. И правда, какая разница, где сидеть? Пусть тут более открытое место, но, кроме Джеко, никто в здешних краях ее не знает. Он натянул капюшон на всякий случай и сел.
Она чуть приблизилась и прильнула к нему.
– Смотри, – проговорила она, – какое море, и никого, кроме нас двоих.
Майки не раз видел, как другие люди это делают – просто сидят и смотрят на море, на волны. Не то чтобы он не любил ветер или запах пляжа и неутомимые волны – он просто не видел в этом смысла. Но сегодня все было иначе. Сегодня рядом была Элли.
Он должен вести себя правильно, относиться к ней правильно. Разве не этому его всегда мать учила? Хочешь понравиться девчонке – слушай, как женщина, люби, как мужчина. Мать считала, что мужчины никогда не задают вопросов, а если и задают, то не слушают ответы на них.
Пожалуй, начать стоит с чего-нибудь попроще, для затравки.
– Ты почему не в школе?
– Прогуляла.
– Второй раз за пять дней?
– Такая я плохая.
При этих словах у него мурашки по коже пробежали. Захотелось прикоснуться к ней, особенно к волосам. Они растрепались на ветру. Волосы – как у девчонки, что долго жила на море, с золотыми и выбеленными солнцем прядями. Он закашлялся, заерзал на скамейке, одернул куртку, попытался сосредоточиться.
– А ты как сюда добралась? – спросил он. – Пешком или на автобусе?
– Брат подвез. – Тишина. – Ты же его знаешь, да? Он кивнул, полез в карман за табаком:
– Да, кажется, виделись на вечеринке. Всего минуту, ближе к концу.
– Ну да, – повторила она, – на вечеринке. На той, куда ты явился без приглашения.
Он высыпал щепотку табака на папиросную бумагу и свернул самокрутку, чувствуя, что она сверлит его взглядом.
– Ты прямо как коп меня допрашиваешь.
– Раз я коп, то ты преступник.
Как быстро она придумывает ответы. Так и блещет остроумием.
Он предложил ей сигарету:
– Хочешь?
– Не курю.
– Молодец.
Она по-прежнему не сводила с него глаз. Он закурил и глубоко затянулся.
– А с кем ты поссорилась, не хочешь рассказать?
– Долгая история.
– Я никуда не спешу.
– Давай лучше о тебе поговорим.
Такого он не ожидал. Какой смысл расспрашивать девчонку о чем-то, если та не хочет отвечать? И что делать, если она применяет твое же оружие против тебя и сама начинает задавать вопросы?
– Расскажи мне какую-нибудь тайну, – продолжала она. – Что-нибудь о себе, чего я еще не знаю.
Что она хочет услышать? Что он женат или голубой? Майки сделал затяжку, потом другую, и тут придумал идеальный ответ.
– Ладно, – сказал он, – я на самом деле не учусь в колледже.
Она, кажется, удивилась:
– А почему соврал?
– Подумал, что не понравлюсь тебе, если будешь думать, что у меня мозгов маловато. Я здесь работаю полный день, но зато учусь тому, чему никогда бы в колледже не научился. У нас прекрасный шеф-повар, я у него уже столько опыта перенял.
Он не был уверен, понимает ли она, как все это для него важно, но он хотел, чтобы она знала. ,
– Всегда любил кулинарные шоу по телевизору… тоже смотришь, наверное? Хочу быть, как Джейми Оливер, чтобы у меня была своя кухня. Но это очень сложно, этому годами учатся.
Элли кивнула: кажется, она действительно его внимательно слушала. Спросила, давно ли он работает в пабе и по какому графику. Расспросила про Джеко, давно ли они знакомы. Он ей все рассказал, даже о своей мечте работать в ресторане в Лондоне. Вообще-то, не хотел, но с ней было так легко – казалось, для нее каждое его слово имеет вес. Он мог бы так сидеть и говорить с ней целый день. Но потом вспомнил совет матери.
– Теперь ты поделись тайной, – сказал он.
– Хорошо. – Она склонилась чуть ближе. – Вот моя тайна. Я совсем не умею готовить, даже торты из готовой смеси, даже по рецепту, где пошагово все прописано, но… – с этими словами она придвинулась еще ближе, так, что он почувствовал ее горячее дыхание, – мне кажется, мужчины, которые умеют готовить, очень сексуальны, и я бы хотела, чтобы однажды ты показал мне, как это у тебя получается.
Он рассмеялся:
– Обещаю, так и сделаю.
