А потом у него зазвонил телефон, испугав обоих. Достав телефон из кармана, он посмотрел, кто звонит.
– Извини, – сказал он, – я должен ответить.
Он отошел в сторону, но она все равно все слышала. Интересно, знал ли он об этом? Минуту он молчал, а потом проговорил:
– Успокойся. Все в порядке. Все будет хорошо. Обычно парни так разговаривают с девушками – как будто у них все под контролем и они все знают лучше. Может, у него девчонка есть?
– Наверное, это какой-нибудь сектант или продавец. Не открывай никому, сами уйдут, – сказал он и посмотрел на Элли.
Та уставилась на свои туфли и сделала вид, что не подслушивает. Долго он сможет с ней пробыть, прежде чем убежит по делам? У нее-то весь день был свободен. И ночь, раз уж на то пошло.
Майки продолжал:
– Ну ничего, как проголодается – выйдет. Зато ты можешь смотреть, что хочешь, по телевизору. Слушай, я попозже перезвоню. Сейчас не могу об этом думать, ладно? – Он повесил трубку и закатил глаза: – Сестры. Что ж, хорошо, что сестры, а не девчонка.
– И сколько их у тебя?
Он положил телефон в карман и огляделся, не ответив на ее вопрос. Притворился, что не слышал. Она вдруг встала:
– Хочешь кое-чем заняться?
– Чем же?
– Знаю тут одно местечко.
Не дождавшись его ответа, она пошла прочь, по направлению к реке. Даже не посмотрела, идет ли он следом. Трава на покатом берегу была выше и пахла сыростью. Границы города здесь словно размывались, все становилось диким.
Он подбежал к ней:
– Ты куда меня тащишь?
– Верь мне.
Она не знала, почему ответила именно так, но прозвучало круто – как будто она точно знает, что будет дальше. Ей казалось, будто ей дали отдохнуть от прежней Элли, настоящей Элли, и с этим парнем она может быть любой, превратиться в кого угодно, говорить что угодно.
Она вела его по тропинке к роще из дубов и буков. Они росли скученно, ветви устремлялись в самое небо. Тропинка сузилась и начала петлять.
– Точно знаешь дорогу? – спросил он.
– Да, нам сюда.
Она сорвала нарцисс и покрутила его в пальцах. Потом сорвала другой и продела его в волосы. С ветки, испугав ее, вспорхнула птица. Часто задышав, Элли смотрела, как та хлопает крыльями и исчезает в бледном небе.
Просветы между деревьями стали больше. В ветвях заиграли солнечные блики. Тропинка исчезла в траве, и они вышли из рощи на поляну с небольшим уклоном, спускавшимся к реке. На другом берегу были поля, а над головой – безоблачное небо.
– Пришли? – спросил он.
– Да.
Она села на траву и посмотрела на реку. Он присел рядом. Ей подумалось, не разочарован ли он – может, думал, что она поведет его в парк с аттракционами?
– Не знал, что можно так выйти к реке, – заметил он.
– Красиво, да?
Тут действительно было красиво. А когда они вышли из рощи, стало теплее. Сидя с ним рядом, она вспомнила тот вечер, когда они вместе смотрели на проходящий поезд. Думает ли он сейчас о том же? Спрашивать она не стала – еще ответит «нет».
– Я раньше часто сюда приходила, – сказала она, – когда только переехали из Лондона.
– Ты в Лондоне жила? Моя мама оттуда. – Он изумленно взглянул на нее, точно не мог поверить. – А зачем переехала?
– Бабушка с дедушкой здесь жили и заболели. Мама хотела, чтобы мы жили поближе, папа был не против. Он недвижимостью занимается, а цены на дома в Лондоне в то время были выше крыши, вот мы и продали наш, потом родители нашли другую работу и купили здесь дом в два раза больше прежнего, когда цены упали. Папа часто такие штуки проделывает. Не пойму, умно это или нет.
– По мне, так очень умно.
– Но в Лондоне остались все друзья, а потом дедушка умер – почти сразу после нашего переезда, -«а бабуля умом тронулась, пришлось отдать ее в дом престарелых. Так что получилось, вроде как зря переезжали. Один папа был доволен.
Он слушал ее очень внимательно, и это вселяло уверенность. Она решилась задать вопрос, не дававший ей покоя несколько дней:
– Почему ты тогда пришел и соврал, что знаешь брата?
Кажется, вопрос его удивил, потому что он вдруг покраснел:
– А почему ты думаешь, что я соврал? Она рассмеялась:
– Потому что потом оказалось, что вы незнакомы. Он вырвал пучок травы и бросил его в реку, словно
хотел накормить воду. Потом сорвал еще один и положил рядом.
– Мы незнакомы, ты права, но слух прошел, что у него вечеринка, вот я и решил напроситься в гости.
Она, кажется, обрадовалась такому простому ответу. Ведь если бы он врал, наверняка придумал бы более мудреное оправдание.
– Я не обижаюсь, – проговорила она, – и мне это даже показалось забавным. Но ты же в курсе, что я даже не знаю, как тебя зовут?
Он снова покраснел.
– Неужто Румпельштильцхен?
– Что?
– Сказка такая. О карлике, который велел королеве угадать его имя.
Он покачал головой – видимо, сказку такую не знал. Она вдруг почувствовала себя дурочкой. Другие девчонки наверняка не несут такую чушь. Ей бы помалкивать.
Она сняла туфли и пошевелила пальчиками в траве, но когда увидела, что он на нее смотрит, накрыла ступни руками. Ей вдруг вспомнились Стейси с подружкой и все девчонки в школе – вот если бы они сейчас ее увидели, наверняка бы удивились, что она осмелилась выйти из дому, прислать парню сообщение да еще привести его с собой в свое секретное убежище. При мысли об этом она почувствовала себя сильной. Сняла пальто, бросила его на траву, встала, расстегнула юбку – та упала к ногам.
– Ты что это делаешь? – тихо спросил он.
– Раздеваюсь.
– Зачем?
Сняв кардиган и колготки, она осталась в нижнем белье и рубашке. Постаралась не думать о том, какие у нее толстые ляжки, но порадовалась, что вчера побрила ноги.
Она повернулась к нему:
– Искупаться не хочешь? Он оторопел:
– В речке?
– Ну да, почему нет?
– Так холодно же!
– Боишься, что ли?
– Да нет, только плавки не взял. Она показала на свой наряд:
– Ну, вот и я купальник не взяла.
Он нахмурился, потом приспустил джинсы на дюйм, словно проверяя, не появились ли там каким-то чудом плавки. Она углядела кусочек его трусов. Внизу живота у него росли очень тонкие волосы, казавшиеся тенью. Он поймал ее взгляд, и, чтобы не покраснеть, она громко сказала:
– Слабо?
Он посмотрел на нее секунду, потом рассмеялся:
