И тут Петер
ослабил хватку. Его противник потерял сознание, сам же он, напротив, пришел в
себя и вновь обрел способность рассуждать здраво. Он не был убийцей. Он до сих
пор ни разу никого не лишил жизни и не собирался делать это сейчас. Сняв с себя
галстук, он заломил за спину руки Антонино и крепко связал их. На верстаке
стоял телефон. Петер позвонил в полицию, продиктовал адрес сыроварни и сообщил:
— Здесь
находится нарколаборатория. Вы найдете здесь и наркодельца. Его зовут Антонино
Катания.
Он медленно
опустил трубку на рычаг и вышел.
Ему оказали первую
помощь в клинике «Салюс». Ночь он провел в Болонье, а наутро улетел в
Соединенные Штаты, чувствуя, что должно пройти время, прежде чем он найдет в
себе силы вернуться на виллу и ответить на вопросы Марии.
15
Петер вернулся на
озеро, когда солнце начинало склоняться к закату. Мария радостно бросилась ему
навстречу.
— Скажи, что
тебе меня не хватало, — ласково попросил он, сжимая ее в объятьях.
— Мне тебя не
хватало, — повторила она. — Не покидай меня больше, — ее голос
звучал умоляюще, она спрятала голову у него на плече. Потом Мария подняла к
нему лицо, а он наклонился и поцеловал ее в губы.
Это был их первый
поцелуй, смягченный стыдливостью, верной спутницей самых искренних и чистых
чувств.
— Ты мне
нужен, потому что я люблю тебя, — призналась она.
Его лицо
осветилось радостью. Крепко прижимая ее к себе, он прошептал:
— Если бы я
не боялся показаться смешным, я тоже сказал бы тебе, что я тебя люблю.
— Тогда
почему бы тебе меня не поцеловать? — тихонько спросила Мария.
Петер покраснел,
как мальчишка:
— Не думал,
что в моем возрасте еще могут происходить подобные вещи.
Несколько минут
они стояли обнявшись и молчали, а затем медленно направились к вилле.
Экономка ждала их
на пороге дома.
* * *
Для Марии это была
первая ночь любви. Она испытала удивительно нежное, сладкое чувство,
порожденное годами дружбы, взаимного уважения, своего рода обожания, которое
питал к ней Петер, и ответной благодарности со стороны Марии по отношению к
нему. Они занимались любовью с самозабвенным восторгом, прогнавшим все страхи,
а потом улыбнулись друг другу, как подростки, очарованные чудесным открытием.
Мария не стала
расспрашивать его о результатах предпринятого им расследования, Петер тоже
старался избегать этой темы.
Они очень поздно
спустились к ужину. Экономка накрыла стол на террасе, увитой страстоцветом,
возле декоративного бассейна с кувшинками, в котором сновали японские кой
[44]
, сверкающие в лунном
свете подобно алмазам. Легкий вечерний ветерок шелестел листвой каменных дубов
и доносил до них тонкое благоухание лимонных деревьев.
— Что с нами
будет? — Глаза Марии радостно светились.
— «И жили они
долго и счастливо», — произнес Петер. — Как в сказках.
— Навсегда? —
спросила она.
— До конца
наших дней, — провозгласил он с шутливой значительностью.
Подошел официант и
вполголоса сообщил:
— Ваш сын
едет сюда.
— Я пойду в
свою комнату, — решила Мария.
— Поставьте
еще один прибор, — приказал Петер официанту, ласково, но настойчиво
удерживая ее за руку.
— Я не хочу,
чтобы он чувствовал себя неловко, — настаивала Мария.
— Я слишком
долго прятал тебя от него.
В эту минуту
появился Джанни и наклонился, чтобы коснуться губами щеки отца.
Мария
приветствовала его улыбкой.
— Какая
радость и какая честь наконец-то познакомиться с загадочной женщиной, —
промурлыкал молодой человек насмешливым, фатоватым тоном.
Мария пожала ему
руку. Он был хорош собой и совершенно не похож на Петера. Только цвет волос был
тот же. Джанни выглядел старше своих двадцати пяти лет.
— Надеюсь
тебя не разочаровать, — ответила Мария.
— Это вряд ли
возможно. У Петера Штрауса есть дар всегда выбирать лучшее. Например, мою мать.
Вы ведь незнакомы с моей матерью, верно?
Мария бросила
отчаянный взгляд на Петера, взывая о помощи. Но он был абсолютно невозмутим и
продолжал есть с таким аппетитом, словно их и не было за столом.
— Конечно же,
вы незнакомы с моей матерью, — продолжал Джанни все в той же
издевательски-вкрадчивой манере. — Ведь вы с ней принадлежите к двум
различным галактикам.
Сделав над собой
усилие, Мария не ответила на провокацию.
— Почему бы
тебе не поужинать с нами? — вмешался наконец Петер.
— Боюсь, что
я прервал вашу приятную беседу. Мне не хотелось бы вам мешать, — возразил
Джанни с многозначительной иронией.
— Сядь и
съешь что-нибудь, — настаивал отец, не обращая внимания на тон сына.
— Предпочитаю
прогуляться, — ответил Джанни.
— Делай что
хочешь, — пожал плечами Петер. — Ты у себя дома.
— Внизу на
стоянке я заметил потрясающую «Феррари». Пожалуй, прокачусь на ней, —
решил молодой человек.
— Тебе
придется спросить разрешения у Марии, — остановил его отец. — Дело в
том, что потрясающая «Феррари» принадлежит ей.
Лицо Джанни
скривилось в приступе еле сдерживаемой злости. Ему отец никогда в жизни ничего
подобного не дарил.
— Что ж
такого необыкновенного сделала эта прекрасная синьора, чтобы заслужить такой
роскошный подарок? — выдавил он.
Петер сумел
сдержаться.
— Хватит,
Джанни, ты действительно переходишь все границы, — оборвал он сына.
Но молодой человек
как ни в чем не бывало продолжал:
— Только не
говорите мне, что вы с ним переспали, потому что я этому не поверю.
Она вскочила из-за
стола, выплеснула содержимое своего бокала в лицо Джанни и стремительно
бросилась к лестнице, ведущей в сад.
Петер поднялся и
включил переговорное устройство. Он соединился с караульным помещением у ворот,
где дежурила охрана:
— Синьорина
уезжает. Пусть кто-то сопровождает ее, — приказал он.
Вернувшись на
террасу, он застал сына в слезах.
— Прости,
папа, — пролепетал Джанни, — я испортил тебе вечер. Теперь ты видишь,
было бы лучше, если бы я не приезжал сюда.
Отец с усталым
видом опустился на стул.
— Почему ты
ведешь себя так? Эта девушка ничего плохого тебе не сделала. Ты ее не знаешь.
Ты и меня не знаешь. Ты считаешь, что тебе все обо мне известно, а на самом
деле не понимаешь ровным счетом ничего, — с горечью заключил он.
