Адель повернулась
к ней спиной и принялась возиться у плиты. Мария собралась с духом и
продолжала:
— Мне бы
очень хотелось снова повидать Мистраля. Поблагодарить и его тоже.
— Мне тоже
иногда очень хочется его повидать. Но с тех пор, как он уехал, я видела его
только раз. Это я просила его пойти со мной на похороны. — Адель поставила
перед ней дымящуюся чашку кофе и сахарницу.
— Он вам не
говорил обо мне? — спросила Мария, опуская глаза.
— Мария, —
Адель строго взглянула на нее, — чем скорее ты выбросишь его из головы,
тем лучше. Он цыган. Сегодня здесь, завтра там. На него нельзя положиться.
Ветер — он и есть ветер, его не удержать.
— Я только
хотела спросить, говорил ли он обо мне, — не отставала Мария.
— Нет. Но это
ничего не значит. Он мне никогда ничего не рассказывает. Я знаю, что он заходил
к тебе в больницу, когда ты еще была без сознания.
— Значит, он
думал обо мне! — с надеждой воскликнула Мария.
— Он думает
только о своих моторах. Для девушек у него и времени почти нет. Пей свой кофе,
а то остынет.
Уходя, Мария все
же унесла в кармане пальто адрес Мистраля. Адель объяснила ей, что он снимает
скромную меблированную комнату без телефона, но она, если захочет, сможет ему
написать.
На следующее утро
дома поселка и бескрайние просторы полей покрылись инеем. Люди поеживались от
острых укусов мороза. В этот день Мария простилась с учителем Бенито и села в
поезд, шедший из Чезенатико в Болонью. В руке она несла чемодан с немногими
вещами, купленными на распродаже в единственном магазине готового платья в
Каннучето. Моретта Моранди ожидала ее к полудню. Однако, приехав в Болонью,
Мария позвонила с вокзала и предупредила, что задержится на несколько часов. А
потом села в поезд и отправилась в Модену.
Она действовала
инстинктивно, даже не задумываясь о том, что будет делать дальше. Уж если
Мистраль счел нужным навестить ее, когда случилось несчастье, значит, он все
еще ее любит.
Дом Мистраля
находился прямо рядом с вокзалом. Это было довольно приличное шестиэтажное
здание. У дверей ей преградил дорогу швейцар, похожий на неаполитанского
мастифа.
— Я ищу
синьора Вернати, — скромно сказала Мария.
Прежде чем
ответить, привратник смерил ее долгим подозрительным взглядом.
— А вы кто
такая будете? — спросил он сурово.
— А как
по-вашему? — рассердилась Мария. — Я та, кто стоит перед вами и
спрашивает синьора Вернати.
— Он уходит
рано утром, а возвращается поздно вечером, — злорадно ответил
швейцар. — Сейчас он на работе.
Только-только
пробило полдень, и Мария подумала, что ждать на улице до темноты было бы
непосильной задачей для кого угодно.
— Вы знаете,
где он работает? — спросила она.
— Знаю, но
сообщать такие сведения посторонним не полагается.
Появление этой
незнакомки, такой красивой, такой печальной, такой замерзшей, не предвещало,
как ему казалось, ничего хорошего для парня, которого он едва знал, хотя тот и
жил в доме уже несколько месяцев. А вдруг эта девушка из-за Мистраля попала в
беду?
Мария, будучи
отнюдь не дурой, поняла, что добиться от него хоть какого-нибудь толку она
сможет, только если сойдет с пьедестала.
— Послушайте,
я приехала из Чезенатико. Мне надо ему посылку передать от матери, —
солгала она, указывая на чемодан.
Уловка сработала.
— Значит, вы
земляки! — смягчился швейцар.
— Да. И,
кроме того, я спешу, через час мне надо успеть на поезд в Болонью, —
добавила Мария, чтобы ситуация показалась более правдоподобной.
— Ну, в таком
случае, — уступил наконец швейцар, — вы его найдете вон там, в конце
улицы. Там есть такой молочный бар. Он там обедает, сейчас у него перерыв. А
мастерская, где он работает, — как раз напротив, под железнодорожной
насыпью.
Кивнув на
прощание, Мария направилась по указанному адресу. Бар оказался типичной дешевой
забегаловкой для непритязательных посетителей, в нем было накурено и шумно. Она
огляделась, поочередно рассматривая множество незнакомых лиц, и наконец
заметила его. Он сидел за столом в углу у окна, и с ним были еще какие-то
парни. Однако внимание Мистраля было целиком поглощено сидевшей рядом
темноволосой девушкой, не сводившей с него влюбленного взгляда. Мария решила
про себя, что его подружка очень красива, хотя и чересчур сильно намазана, и
возненавидела ее всей душой, потому что Мистраль обнимал ее за плечи и,
казалось, никого, кроме нее, не замечал.
К ней подошла
полная официантка в несвежем фартуке и спросила, не желает ли она что-нибудь
заказать.
— Нет. Не
сейчас, — смутилась Мария. — Я, наверное, вернусь попозже.
Она вышла на
продуваемую холодным ветром улицу и направилась к вокзалу. Чемодан вдруг
показался ей неподъемным, а на глазах выступили слезы.
2
Поезд прибыл на вокзал
в Болонье. Время было уже послеобеденное. Мария вышла из вагона и сразу же
почувствовала себя потерянной в толпе спешащих, подгоняемых холодом пассажиров.
Тут были и шумные группы молодежи, и люди средних лет, сгибающиеся под тяжестью
разнокалиберных чемоданов и тюков, и напуганные дети, с отчаянным ревом
цепляющиеся за материнские юбки, и носильщики с нагруженными доверху
электрокарами, зигзагом прокладывающие себе путь в толпе пронзительным криком:
«Дорогу! Дорогу!»
Громкоговоритель
беспрерывно возвещал о прибытии и отправлении поездов.
Марии вспомнились
муравейники в полях вокруг усадьбы. В детстве она часами ворошила эти холмики,
раскапывая белые личинки, зачатки будущих поколений, и сея хаос среди упрямых
обитателей развороченного концом палки жилища, копошащихся с яростным упорством
в раскиданных комьях земли в поисках места, где можно было бы выстроить новое
гнездо.
Она встревоженно
огляделась вокруг, так и не решив, идти ли ей к выходу или же остаться ждать
прямо на платформе под навесом. Ей было не по себе среди мелькающих чужих лиц,
и она пыталась найти глазами хоть что-то надежное и знакомое, чтобы
почувствовать себя не такой брошенной и одинокой. Из Модены она позвонила
Моретте и сообщила, когда прибывает ее поезд.
— Я встречу
тебя на вокзале, — обещала ей подруга.
Но теперь Моретты
нигде не было видно. Перрон опустел, и Мария, держа в руке дешевенький фибровый
чемоданчик, стала спускаться по ступенькам подземного перехода по направлению к
выходу. На автостоянке она остановилась и вновь принялась оглядываться, ища
подругу. На Марии было пальто, напоминавшее военную шинель, шерстяной шарф
скрывал ее великолепные рыжие волосы, а на лице у нее было печальное и
испуганное выражение потерявшейся девочки, не знающей, куда идти.
