Адельмо Гвиди не
стал возмущаться вслух, но она знала, что этим дело не кончится. Ее отец
никогда не оставлял неоплаченных счетов.
Растроганная
Роксана подошла к дочери, крепко обняла ее и прошептала на ухо:
— Они тебя
обидели, но ты не должна чувствовать себя виноватой.
— Выброси все
это из головы, — поддержал ее Адельмо. — Считай, что это был дурной
сон. Разве не так, мальчики? — обернулся он к сыновьям.
Братья кивнули и
встали рядом с отцом.
Бабушка, так и не
тронувшись со своей табуретки, тихонько покачала головой: за обиду надо было
отплатить.
— Ну, мы
пойдем прогуляться, — объявил Адельмо, снимая рабочий фартук.
Женщины и
поваренок Элиа, припав к окну, увидели, как мужчины семьи Гвиди сели в
«Альфа-Ромео» и укатили.
* * *
В этот вечер
доктор Серра собирался поужинать с женой в ресторане. У них уже был заказан
столик на двоих в небольшом элегантном ресторанчике в Чезене. Настойчивый звон
колокольчика и яростный лай его собаки прервали приготовления к выходу. Он не
ожидал посещений в этот час и спросил себя, какого черта звонит, не переставая,
этот проклятый колокольчик. Снизу донеслись возбужденные голоса. Потом его
жена, раскрыв дверь спальни, заглянула внутрь и сказала:
— Спустись в
кабинет, нужна твоя помощь.
Врач спустился и
оказался лицом к лицу с отекшей и изуродованной до неузнаваемости физиономией
Марко Брины. Нос у неотразимого дамского угодника распух, глаза совершенно
заплыли от кровоподтеков, одна бровь была рассечена и кровоточила. Ванда
поддерживала мужа, не давая ему упасть.
— Что
случилось? — спросил доктор Серра, надевая белый халат.
— Он упал,
доктор. Поскользнулся и упал с лестницы, — объяснила Ванда.
— Почему же
вы не обратились в пункт «Скорой помощи»? — удивился врач, жестом
приглашая Марко лечь на кушетку.
— Ну, вы же
понимаете, доктор… Они задают слишком много вопросов, — смущенно
оправдывалась Ванда.
— А главное,
они ни за что бы не поверили в историю с падением с лестницы. Но зато они по
крайней мере сделали бы ему рентген. Синьора Серра заглянула в дверь кабинета:
— Я отменила
заказ в ресторане. Могу я чем-нибудь помочь? — Она говорила участливо, но
с тонким сарказмом в голосе.
— Спасибо, я
справлюсь сам. Но, боюсь, понадобится время, пока все заживет.
С этого дня Марко
Брина стал другим человеком. Пока не сошли синяки и отеки, он не показывался в
«Салоне красоты», однако и впоследствии, когда все зажило, стал ограничиваться
случайными посещениями. Суровый урок, преподнесенный ему отцом и братьями
Гвиди, пошел впрок. Прекрасный Марко, не знавший удержу Казанова, покоритель
сердец, которым Ванда так гордилась, примирился с куда более прозаической ролью
верного мужа.
* * *
Долгое
романьольское лето закончилось. Утихли скандалы, опустели отели, деревня
вернулась к своей обычной жизни. С тяжелым сердцем, тоскуя по Мистралю, Мария
согласилась работать в кухне ресторанчика. Бабушка научила ее секретам
приготовления отличных домашних блюд и чудесных сладостей. Мария больше ни разу
не была в Чезенатико. Сама мысль о том, что придется проехать мимо
автомастерской Примо Бриганти, приводила ее в трепет. Но она была слишком
горда, чтобы справляться о Мистрале у его матери.
Захваченный своей
новой работой, Мистраль написал ей всего три открытки, которых Мария так и не
увидела: ее мать перехватила и порвала послания, прежде чем дочь смогла их
прочесть. На всех трех была одна и та же фраза: «Все время думаю о тебе». В
ноябре, когда начались холода и густые туманы, Эней женился на своей портнихе.
Мария горько плакала при мысли о том, что на месте молодой невестки и брата
перед алтарем могли бы стоять они с Мистралем. Никак ей не удавалось выбросить
из головы этого проклятого парня с его трижды проклятыми моторами.
Наступило
Рождество. В ресторане развесили украшения и стали готовиться к празднику. В
эту ночь произошло то, о чем часто сообщают газеты в разделах черной хроники. В
просторной кухне крестьянской усадьбы взорвался баллон сжиженного газа
(вероятно, бракованный), и весь дом взлетел на воздух. В живых осталась только
Мария: она спала на самом верху, в той части дома, которая оказалась наиболее
удаленной от эпицентра взрыва.
Ей пришлось
провести несколько дней в больнице, а когда ее выписали, она отправилась на
кладбище, чтобы прочесть молитву над могилой родных и положить цветы на
надгробный камень. У нее не было сил плакать.
Марии сказали, что
на похороны, состоявшиеся, пока она была еще в больнице, в глубоком шоке, в
город приезжал Мистраль. Он уехал в тот же день, ему надо было срочно
возвращаться на работу.
У нее не
сохранилось никаких воспоминаний о происшедшем. Она знала лишь, что осталась
одна-одинешенька и теперь могла рассчитывать лишь на собственные силы. Надо
было как-то жить дальше.
Сегодня
1
Год 1972-й
запомнился жителям Каннучето не историческими визитами американского президента
Ричарда Никсона в Пекин и в Москву и не тринадцатью миллионами голосов,
завоеванных демохристианской партией на парламентских выборах. Его вспоминали
как черный год, когда взрыв газового баллона уничтожил в ночь под Рождество всю
семью Гвиди. Даже в годы войны в жизни деревушки не случалось такой страшной
трагедии. Только Мария чудом уцелела в этой бессмысленной бойне, но несчастье
наложило неизгладимый отпечаток на всю ее жизнь.
Прошло более
двадцати лет, но и теперь Мария вспоминала о далекой трагедии, не смыкая глаз у
постели Мистраля в госпитале в Милане. Она чуть не подпрыгнула, когда чья-то
рука коснулась ее плеча. Подняв голову, она узнала доктора Спаду.
— Ах, это
ты! — воскликнула Мария, облегченно переводя дух.
— Тебе пора
уходить, — сказал врач с улыбкой, но не допускающим возражений тоном,
твердо вознамерившись заставить ее немного отдохнуть. Он говорил тихо, словно
боясь потревожить сон Мистраля.
— Чем я могу
ему повредить, если останусь? — робко возразила Мария.
— Ты можешь
повредить себе самой. К тому же больничный распорядок этого не
разрешает, — солгал Маттео Спада, чтобы убедить ее покинуть палату.
Мария кивнула с
покорным вздохом. Врач помог ей подняться со стула.
Как только они
вышли в коридор, Мария, крепко ухватившись за руку друга, спросила:
— Когда он
очнется?
— Послушай,
Мария, Мистраль в коме. К счастью, все симптомы, которые нам удалось выявить,
указывают на то, что его состояние может стабилизироваться. Другими словами,
развитие болезни идет в благоприятном направлении. Но делать прогнозы еще
слишком рано.
