— Я так мало
знаю об отце и практически ничего — об этой девочке.
— Если бы ты
только захотел, все было бы по-другому.
— Я не смог
примириться с твоим присутствием. Я тебя терпеть не мог, — признался он.
— Зачем
ворошить прошлое? Лучше оставим все, как есть.
— Теперь,
когда я увидел твою дочку, это невозможно.
— Но ты же
знал, что она есть!
— Да, но я ее
никогда не видел. А теперь для меня все переменилось. Ты можешь это понять? Это
правда, что ее зовут Фьяммой? — спросил он вдруг.
— Разве тебе
не нравится это имя?
— Оно ей
идет, — Джанни закрыл лицо руками и замер на несколько мгновений. —
Отец обязательно женился бы на тебе, если бы не погиб, — добавил он.
— Замужество
никогда не было для меня целью жизни.
— Но для
Фьяммы это имело бы решающее значение.
— У Фьяммы
есть отец.
— Ты рискуешь
потерять и его, — грубо напомнил он.
Мария обожгла его
гневным взглядом.
— Это самая
гнусная ложь, какую мне когда-либо приходилось слышать. Интересно знать, откуда
вдруг такая забота обо мне и моих детях?
Пока великий Петер
Штраус был жив, Джанни относился к ней крайне враждебно. После смерти отца он
сделал вид, что знать ее не знает, хотя ему было известно, что она ждет
ребенка. Отец не делал секрета из своих отношений с Марией, наоборот, он
страшно гордился их близостью. Но как раз накануне решающей встречи с
адвокатами, на которой должны были быть определены условия его развода с женой,
Марианной Фукс, Петер погиб в дорожном происшествии. На частной дороге,
поднимавшейся от озера Комо к его вилле, машину, в которой он ехал один, сбил
тяжелый грузовик, скрывшийся с места аварии. Грузовик так и не нашли; дело о
наезде было отправлено в архив. Смерть предпринимателя стала последней в ряду
множества загадок, окружавших его жизнь.
— Послушай,
Мария, возможно, Мистраль выживет. Я искренне на это надеюсь. Но мы должны
действовать, исходя из худшего, — стоял на своем Джанни.
— Что ты
имеешь в виду?
— Ты должна
вести себя так, чтобы во второй раз не остаться на бобах.
— Неужели в
тебе совесть заговорила через столько лет? Что-то не верится, — удивилась
Мария.
— Ты никогда
никому не доверяешь? — попрекнул ее Джанни.
— Всякий раз,
стоило мне кому-то довериться, я оказывалась в сточной канаве. Потому и
спрашиваю, с какой такой радости ты вдруг стал заботиться обо мне?
Джанни поднялся и
пересел на диван рядом с ней.
— Скажем так:
время сглаживает острые углы, с годами люди меняются. Мы не должны забывать,
что законной наследницей Мистраля в случае его смерти будет Шанталь Онфлер.
Если ему суждено умереть, — повторил он невозмутимо, — все, что у
тебя есть, перейдет к его жене. Ты имеешь хоть какое-то представление о
состоянии Мистраля?
— Я знаю, что
он богат, но, если он умрет, для меня все потеряет смысл. И его богатство тоже.
Годовой оборот
предприятий Мистраля превышал тридцать миллионов долларов. Фирма «Промо-Ми» в
Монте-Карло занималась недвижимостью, продажей автомобилей и рекламной
деятельностью. Ее представительство, включавшее огромный конференц-зал,
размещалось в солидном семиэтажном здании. В Париже находилась
«Пабли-Ассошиэйтед», компания по связям с общественностью, представлявшая
интересы Мистраля и других известных спортсменов. Фирма активной рекламы в
Милане обслуживала интересы спонсоров на европейском рынке.
Мария была в курсе
всех дел, но без Мистраля все его огромное состояние ничего для нее не значило.
— Ты должна
проявить инициативу. Прижми ее к стенке, не давай ей развернуться, —
посоветовал Джанни. — Тебе надо растить двоих детей. Мистраль сколотил для
них огромное состояние, нельзя допустить, чтобы оно уплыло в чужие руки.
Мария смотрела на
него с подозрением.
— Скажи
честно, ты не пытаешься использовать меня, чтобы насолить графине?
Джанни Штраус
вспыхнул до корней волос.
— С какой
стати?
— Только не
изображай святую простоту, у тебя это плохо получается, — резко произнесла
Мария. — Я знаю, у тебя свои счеты с француженкой, и тебе не терпится
столкнуть ее со скалы. Но ты бы хотел сделать это моими руками.
Джанни вскочил как
ужаленный.
— Ты
бредишь! — закричал он визгливым тонким голосом.
— Мир тесен,
Джанни. В конечном счете все знают всё обо всех.
— Я только
хотел тебе помочь, — уже без надежды убедить Марию повторил Джанни.
— Будем
считать, что я оценила искренность твоих намерений, — с усмешкой
отозвалась Мария.
— Если
передумаешь, помни: я в полном твоем распоряжении, — не желая сдаваться,
Джанни вынул из кармана и положил на стол свою визитную карточку.
— В этом нет
необходимости. Мистраль выживет.
* * *
Она надела поверх
туфель голубые пластиковые бахилы, облачилась в халат того же цвета и убрала
волосы под шапочку. Хирургическая маска закрывала ей рот. Только в таком
одеянии ее впустили в палату интенсивной терапии, куда был переведен Мистраль,
наконец-то вновь обретший способность дышать самостоятельно, без помощи
искусственных легких.
— Вы можете
остаться всего на несколько минут, — сказала медсестра, указав ей на стул,
поставленный в изножье кровати. Мария села и замерла, едва дыша, пристально
изучая погруженное в глубокий сон, страдальчески осунувшееся лицо, черные круги
под глазами и обескровленные губы.
— Веди себя
как подобает мужчине, — сказала она тихо, словно он мог услышать, —
не бросай нас. Дети только и говорят что о тебе, они ждут тебя. Твоя мать тоже
с нами. Ты всем нам нужен. Хотела бы я рассказать что-нибудь смешное, чтобы ты
улыбнулся, но никак не выходит. — Ее глаза наполнились слезами.
Перед свиданием у
Марии состоялся разговор с врачом, и он попытался ее успокоить, как только мог,
сказав, что коматозное состояние может продолжаться неделями, хотя мозговая
деятельность Мистраля не нарушена.
— Знаешь, чего
мне больше всего сейчас хочется? — продолжала Мария. — Лечь в эту
кровать и разделить с тобой твои страдания. Но все, что я могу, — это
сидеть здесь и смотреть на тебя. А скоро меня прогонят, и мне придется уйти.
Она встала и
тихонько провела кончиками пальцев по руке Мистраля, потом снова села и, глядя
на это неподвижное лицо, стала вспоминать их первую встречу.
Марии
только-только исполнилось восемнадцать, ею владела почти невероятная мечта
пройти обучение и стать дамским мастером в парикмахерской Ванды в Чезенатико,
самой популярной во всей Романье.
