– Ну да, Андреем… И все равно я не понял. Ты точно ничего не путаешь?
– Нет. Не путаю. И квартирная хозяйка говорит, что это она приходила.
– Ладно. Ладно, Илья. Я разберусь. Нет, ей-богу, ерунда какая-то…
* * *
Нажав на кнопку отбоя, он притормозил у светофора, опустил окно, вдохнул порцию морозного воздуха. Господи, этого еще не хватало! Хотя на Аньку это похоже – она своим деревенским привычкам всегда верна оставалась. Чуть что – сразу в морду лепит. Еще и нет вроде никакой супружеской измены на горизонте, а она греховную симпатию уже нюхом чует и на корню ее из благодатной почвы выдергивает, как сорняк-чертополох. Но здесь – другой совсем случай! Он же, простите, эту тетку и в глаза не видывал! Тетка какая-то… Зачем ему чья-то тетка? Нет, но откуда Анька пронюхала, что он к этому пацану домой ходил? Ерунда какая-то…
Тихо матюгнувшись на заверещавший сзади нетерпеливым гудком «ниссан», он тронул с места, на ходу выискивая в мобильнике Анькин номер. После пятого гудка тещенькин голосок с треском вонзился в ухо:
– Алё! Алё! Слушаю!
Он поморщился, отстранил от себя аппарат, в который уже раз дав себе слово научить бедную женщину городской культуре телефонного общения. Орет же в трубку как потерпевшая! И еще дует туда зачем-то…
– Анька где? Дайте ей трубку! – рявкнул он с остервенением, раздражаясь.
– Чего орешь? Анюта сейчас ванную принимает! – надрывно-громко сообщила ему теща, и он зримо представил, как она, скукожившись плечами и чуть наклонившись, закрывает телефон сложенной в горстку ладонью. – Слышишь, нет? Ванную, ванную принимает, говорю!
– Так отнесите ей туда телефон!
– А-а-а… Сейчас, сейчас отнесу! Погоди маненько!
Под аккомпанемент ее злобного пыхтения он доехал до следующего светофора, снова встал, барабаня пальцами по приятно-шершавому покрытию руля.
– Да-а-а? – вскоре раздался в трубке непривычно расслабленный, будто мяукающий Анькин голос. – Ты когда домой приедешь, милый? Ты не забыл, что мы с мамой завтра утром в санаторий уезжаем?
– Нет. Не забыл. Я скоро приеду. Мне тут еще в одно место надо заскочить. Аньк, тут такое дело…
– Да, слушаю, милый…
Здрасте! Это еще что за новости? Ну бабы! Одна в трубку орет, другая милым обзывается. Опять новенькую статью из журнала «Космополитен» на нем опробуют, что ли? Как воспитать хорошего мужа на контрастах? Иль это связано со скорым отбытием Аньки с тещенькой в южный санаторий и непривычное «милый» служит эквивалентом благодарности за оплаченные дорогущие путевки?
– Слушай, Аньк, тут такое дело… – повертев головой, будто пытаясь вытряхнуть из нее «милого», упрямо повторил он, – ты сегодня, случаем, ни к кому в гости не заходила?
– Значит, все-таки нажаловалась, шалава подзаборная? Мало ей от меня прилетело? Можешь ей передать – раз мало, еще получит! – резким и далеким от расслабленной томности голосом проговорила в трубку Анька, и он услышал, как сердито плеснула вода под ее грузным телом. Потом донеслись до его уха еще какие-то странные звуки, вроде легкой борьбы с непонятным бормотанием, и уже тещенькин визгливый голосок винтом вошел прямиком в мозговые извилины, вынося из них остатки прежней смешливой к своим женщинам снисходительности:
– Чего ты к ей пристал, ирод окаянный! И так девка с утра еще снервничала из-за твоей драной чувырлы! Еще спасибо скажи, что я вместе с ей туда не поехала! А то б она живой не осталась! Звонит еще, главное, спрашивает! А ну, давай быстро домой, кобель паскудный! Еще от жены постель не остыла, а он, смотрите-ка, по бабам зашастал! Ишь какую моду взял!
– Да никуда я не зашастал! Откуда вы вообще…
– А ты не оправдывайся! Нам, главное, путевки купил, решил с глаз долой подальше отправить, а сам? Даже и ждать не стал, когда мы в поезд сядем! Совесть-то есть, нет? Не терпится, что ль? Ехай быстро домой, тута разбираться будем! Ну?
– Лапти гну, – равнодушно схамил он в трубку и быстро нажал на кнопку отбоя. И отбросил мобильник на сиденье, от себя подальше. Телефон тут же заверещал снова, и он поморщился досадливо, и тихо выбросил из себя крепкое, поминающее мать выраженьице. Наверное, такая же теща была у мужика, который это выраженьице придумал. Грубо, но в точку. Молодец мужик. Так ее, мать твою.
Доехав до ближайшего перекрестка, он свернул влево, быстро соображая, как выбраться из наплывающей к вечеру пробки. Ничего не поделаешь, надо снова в тот район тащиться, где пацан с теткой живет. Ну Анька, ну дурища, натворила делов! Нет, откуда она узнала? Следила за ним, что ли? Или по-модному поступила, частных агентов для слежки наняла? А что, с нее станется. Может, вычитала про такие дела в умном журнале «Космополитен» и наняла. А бедной тетке пацана и невдомек… Прилетело ни за что ни про что. В самом деле, неловко как получилось. Называется, помочь пацану захотел. Сходил за хлебушком…
Остановившись у магазинчика, где отоварился давеча гостинцами, он долго думал, стоит ли на сей раз заявляться с подарками. Решил – не стоит. Он же не в гости идет, а извиняться. И перед дверью квартиры потом долго маялся, переступая с ноги на ногу. Неловко, жуть! Вот что он сейчас скажет? Извините, оплошность вышла? Давайте я вам денег на лечение дам? А вдруг Анька и впрямь эту тетку здорово покалечила?
Услышав, как этажом выше хлопнула чья-то дверь, он торопливо нажал на кнопку звонка, натянул на лицо виноватую улыбку. Дверь тут же открыли, и мальчишечье лицо с багровым фонарем под глазом высунулось в щель.
– А, это вы… Проходите.
– Это что? – удивленно уставился он на него. – И тебе, что ль, от Аньки досталось?
– Это вы про фингал?
– Ну да…
– Нет, это в школе… Еще до того, как вы с ними разобрались. Теперь уже все в порядке, не пристают. А фингал – подумаешь… Фингал быстро пройдет.
– А тетка где?
– Она спит…
– А… Ну ладно. А может, я подожду, когда она проснется? Вообще-то я извиниться хотел за Аньку, за жену мою. Понимаешь, тут такое дело… Недоразумение вышло. Она у меня ревнивая, вот и подумала…
– Тогда пойдемте пока на кухню, я картошку варю. А тетя Рита ванну принимает. Она там подолгу плещется, вы не бойтесь. А Леська скоро уже проснется, я думаю.
– Леська – это кто?
– Так тетка же моя…
На кухне Илья по-хозяйски усадил гостя за стол, поставил перед ним тарелку с двумя исходящими вкусным паром картофелинами. Андрей потянул носом, улыбнулся. Подумалось вдруг, что он уже и забыл, как пахнет горячая вареная картошка и какой у нее вкус, простой, сытный и сермяжный. А раньше тоже, между прочим, картошка ему привычным блюдом была. Можно сказать, он на картошке и вырос. Уминал ее, матушку, с чем ни попадя: с квашеной капустой, с салом, с луком – что в доме было.
– Только у нас ни масла, ни сметаны нет, – словно угадав его мысли, виновато проговорил Илья. – Но так просто тоже вкусно, правда? Вы ешьте, я еще положу. Я много сварил.
