Сколько раз в мечтах Сирина представляла себе, как окажется
перед родным домом… Она никак не могла оторвать от него глаз, не в силах ни
приблизиться, ни уйти, ни шевельнуться. Нет, ближе она не подойдет. Теперь
мечты закончились.
Сирина медленно повернулась, не зная, как быть, глаза ее
наполнились слезами, но голова горделиво откинулась назад. Продолжая держать в
руке свой чемоданчик, Сирина различила в темноте фигуру женщины, стоявшей у
ворот и внимательно наблюдавшей за ней. На ее массивные плечи была накинута
шаль, волосы стянуты в пучок… Когда Сирина наконец повернулась, собираясь уйти,
женщина вдруг бросилась к ней, издав пронзительный крик и вытянув вперед руки.
Шаль соскользнула с ее плеч и упала на землю. Женщина стояла перед Сириной,
дрожа всем телом, с влажными от слез глазами, протягивая к девушке руки.
Сирина застыла от удивления, но, вглядевшись в изборожденное
морщинами лицо, радостно вскрикнула и, разразившись рыданиями, обняла старую
женщину. Перед ней была Марчелла, последняя служанка, жившая с бабушкой в
Венеции… И вот совершенно неожиданно она оказалась здесь, в их старом доме в
Риме. Старуха и юная девушка стояли, крепко обнявшись, боясь отпустить друг
друга хотя бы на миг из объятий или из воспоминаний, бывших для них общими.
– Дорогая… девочка моя… как ты? Что ты тут делаешь?
– Как умерла бабушка? – Ни о чем другом Сирина не
могла думать.
– Во сне… – Марчелла громко всхлипнула и отступила
на шаг, пытаясь хорошенько рассмотреть Сирину. – Твоя бабушка сильно
состарилась.
Глядя Сирине в глаза, служанка покачала головой.
Удивительно, как она похожа на мать. Еще мгновение назад Марчелла думала, что
видит призрак.
– Почему никто не сообщил мне?
Марчелла неловко пожала плечами, затем отвела глаза в
сторону.
– Я думала, твой дядя… Но он не успел, до того
как… – Марчелла поняла, что Сирина ничего не знает о том, что произошло
после смерти Алисии ди Сан-Тибальдо. – Разве никто не написал тебе,
дорогая?
– Никто… Но почему ты не написала мне?
Марчелла застенчиво улыбнулась.
– Я не умею писать, Сирина… Твоя бабушка всегда
говорила, что мне нужно учиться читать и писать… – Она беспомощно махнула
рукой, увидев улыбку Сирины.
– Все нормально.
Все нормально. Как легко произносятся эти слова после двух
наполненных ужасом лет. От скольких мучительных и тревожных часов Сирина была
бы избавлена, если б Марчелла смогла написать ей о смерти бабушки.
– А… – Сирине неприятно было произносить это имя
даже сейчас. – Серджио?
Несколько мгновений стояла тишина, затем Марчелла вздохнула.
– Его нет, Сирина.
– Где же он? – Глаза Сирины внимательно следили за
глазами старухи. Она проехала четыре тысячи миль, ждала два с половиной года
ответа на свой вопрос. – Где же он, Марчелла?
– Умер.
– Серджио? Почему?! Как?
На какое-то мгновение в ее душе вспыхнуло чувство
удовлетворения. Вероятно, предвидя близкий конец, прихвостни Муссолини убили и
его.
– Не знаю всех подробностей. Синьор Серджио наделал
много долгов. Ему пришлось продать дом в Венеции… – Словно оправдываясь,
Марчелла показала на мраморный дворец за спиной: – Он продал и этот… всего лишь
через два месяца после смерти твоей бабушки. Это синьор Серджио привез меня в
Рим.
Служанка смотрела в глаза Сирины, ожидая увидеть в них
осуждение за то, что она поехала с человеком, предавшим ее родителей,
ненавидеть которого стала даже его мать. Да, ей пришлось вернуться в Рим вместе
с ним. Но ей больше некуда было податься. У старой Марчеллы никого не было,
кроме Алисии ди Сан-Тибальдо.
– Не знаю, что там у них случилось. Но они на него
рассердились. Синьор Серджио перед смертью сильно пил… – Марчелла
многозначительно посмотрела на Сирину. Серджио приходилось жить с тяжким грехом
на душе: убийство родного брата, жены брата… – Синьор Серджио занимал
деньги у дрянных людей, я так думаю. Однажды они пришли сюда, во дворец, поздно
ночью. Кричали на него. Синьор Серджио тоже не молчал. А потом… сюда заявились
люди дуче. Они были злы на него… может быть, из-за тех, других. Не знаю. Как-то
вечером я слышала, как они грозились убить его…
– И они его убили?
Глаза Сирины вспыхнули торжеством: наконец-то Серджио
воздалось за предательство!
– Нет, – спокойно ответила Марчелла, покачав
головой. – Он сам покончил с собой, Сирина. Застрелился в саду через два
месяца после смерти твоей бабушки. У него ничего не осталось… Одни долги.
Адвокаты сказали мне, что на уплату его долгов пошло все, и даже деньги,
полученные от продажи обоих домов и всего остального имущества.
Итак, ничего не осталось… Не важно. Не ради этого стремилась
она домой.
– А дом? – Сирина посмотрела на Марчеллу странным
взглядом. – Чей он теперь?
– Не знаю. Я никогда не видела новых хозяев. Они сдали
дворец американцам сразу же, как кончилась война. До этого он пустовал. Я живу
здесь одна. Каждый месяц адвокат выдает мне деньги. Хозяева захотели, чтобы я
осталась здесь жить и следила за порядком.
– А эти американцы… Они живут здесь сейчас?
– Нет еще. До сих пор они здесь только работали днем.
На следующей неделе собираются поселиться… А до этого использовали здание под
свои конторы. Вчера сказали, что въедут сюда во вторник… – Она пожала
плечами, сразу став той самой Марчеллой, которую Сирина знала с детства. –
Вчера они мне сказали, что им нужна пара девушек в помощь мне. Поэтому для меня
ничего не меняется, Сирина! – Старушка пристально посмотрела на
девушку. – А ты? Как твои дела? Где ты была все эти годы? Ты жила у
монахинь?
– Да. – Сирина медленно кивнула. – И ждала
срока, чтобы вернуться сюда.
– А теперь? Где ты остановилась?
Сирина пожала плечами:
– Не важно.
Внезапно она почувствовала себя странно свободной, не
принадлежащей ни месту, ни человеку, ни времени. За последние двенадцать часов
все ниточки, так или иначе связывавшие ее с прошлым, порвались. Теперь Сирина
осталась совсем одна, но она знала, что выживет.
– Я собиралась найти отель, но решила сначала прийти
сюда и… Марчелла опустила голову, пытаясь скрыть слезы.
– Принцесса…
Она произнесла это слово так тихо, что Сирина едва его
расслышала, а когда поняла, почувствовала легкую дрожь, пробежавшую по спине.
Это слово пробуждало воспоминания о бабушке… Принцессе… Сирина ощутила, как
вновь накатила волна одиночества, и нежно коснулась плеча Марчеллы.
– Все эти годы я провела… с твоей бабушкой, затем
здесь, в этом доме… – Марчелла небрежно махнула рукой в сторону здания,
возвышавшегося за спиной Сирины. – И вот я опять здесь, во дворце. А
ты… – Марчелла с горечью указала на маленький потертый чемоданчик, –
как нищенка, в лохмотьях, ищешь отель. Нет! – Она произнесла последнее
слово почти гневно. – Нет! Ни в какой отель ты не пойдешь!
