Мажордом остановился перед дверью и отошел в сторону, давая
Сирине возможность самой постучать, затем быстро поклонился и исчез, когда
девушка перешагнула порог. Она увидела свекровь, сидевшую в небольшой комнатке
за красивым овальным столиком. Рядом стоял поднос на колесиках времен Георга
III. В руке у нее был бокал, другой – пустой – стоял на серебряном подносе, дожидаясь
появления Сирины. На стене над небольшой софой висел огромный портрет с
изображением сидящей Маргарет Фуллертон, а рядом с ней стоял мужчина с длинными
усами, в пенсне, одетый в старомодный костюм; казалось, что он хочет задать вам
тысячи вопросов.
– Дед моего мужа, – пояснила Маргарет, когда
Сирина, словно ощутив на себе его взгляд, посмотрела на картину, –
благодаря его усилиям мой муж владеет всем, что имеет сегодня.
Она произнесла эти слова нарочито подчеркнуто, словно Сирина
должна была понять заложенный в них смысл. Сирине, стоявшей перед свекровью,
подобные слова показались весьма странными.
– Садись, пожалуйста.
Сирина приняла приглашение и села очень прямо на край
небольшого стула в стиле королевы Анны. На ней было черное бархатное платье,
которое она надела к обеду. У платья был низкий квадратный вырез, широкий пояс
и изящная юбка, поверх она накинула короткий белый жакет из шелка. Этот костюм
Брэд купил ей перед отъездом из Парижа, и Сирина понимала, что скоро уже не
сможет надеть его. Ее полнеющая талия в ближайшее время перестанет помещаться в
узком платье. Но сегодня оно сидело на ней идеально. К платью она надела
жемчужные сережки и жемчужное ожерелье. Она выглядела очень взрослой и очень
хорошенькой, когда Маргарет вновь посмотрела на нее. Даже она была вынуждена
признать, что девушка красива, но дело заключалось в другом. Проблема состояла
в том, что если она не уберется обратно в Европу, то загубит жизнь Брэду.
– Не хочешь ли выпить?
Сирина отрицательно покачала головой. Она ждала ребенка и
поэтому не пила вина в последние недели.
Пока Маргарет наполняла свой бокал, Сирина изучала ее. Перед
ней сидела женщина, обладавшая выдающейся внешностью, сегодня на ней было
шелковое платье цвета яркого сапфира, подчеркнутое очаровательным ожерельем из
сапфиров и бриллиантов, которое муж купил ей в подарок у Картье в Париже после
окончания Первой мировой войны. Задержавшись довольно долго на ожерелье, взгляд
Сирины переместился на огромные серьги из сапфиров и гармонирующий с ними
браслет, украшавший запястье. С понимающим видом Маргарет Фуллертон кивнула и
решила, что пришло время сделать свой первый шаг.
– Сирина, буду с тобой откровенна. Думаю, у нас нет
причин темнить. Как я слышала от друзей, – Маргарет Фуллертон замялась
лишь на мгновение, – ты познакомилась с Брэдом, когда работала у него в
Риме. Верно?
– Да… Мне пришлось работать, когда я вернулась в Рим.
– Это обстоятельство оказалось, должно быть, весьма
удачным для тебя.
– В то время да. В Риме у меня никого не осталось, за
исключением… – Она не знала, как рассказать о Марчелле. – Одной
старой подруги.
– Понимаю. Значит, работа во дворце явилась для тебя
даром Божьим. – Маргарет улыбалась, но глаза ее оставались пугающе
холодными.
– Да, так же, как и ваш сын.
Маргарет Фуллертон заметно вздрогнула, в то время как Сирина
сидела на стуле очень прямо, красивое лицо, оттененное воротником белого
жакета, являло благородство, глаза ее сияли, расчесанные волосы поблескивали. В
этой женщина трудно было отыскать изъян, но Маргарет не обмануть красивой
внешностью. Она продолжила со всей своей решимостью:
– Именно такое впечатление сложилось и у меня, Сирина.
Тебе требовалась помощь Брэда, и он увез тебя из Италии. Все это, конечно,
замечательно с его стороны и, возможно, очень романтично. Но мне кажется, что
эта женитьба завела ситуацию гораздо дальше, чем следовало бы, не так ли?
Сирина растерянно молчала.
– Все мы отлично знаем, что мужчины во время войны
временами попадают в необычные ситуации, но… – Маргарет опустила бокал, и
глаза ее на мгновение сверкнули. – С его стороны было глупостью привезти
тебя с собой.
– Понимаю… – Сирина, казалось, съежилась на своем
стуле. – Я считала, что, возможно… когда мы встретимся…
– Что же ты думала? Что меня можно обмануть? Едва ли.
Ты очень красивая девушка, Сирина. Мы обе знаем это. Но эта чушь, будто ты
принцесса… Ты была горничной, работала на американскую армию, и тебе здорово
повезло. Единственное, в чем тебе не повезло, – это в том, что тебе не
хватило ума вовремя остановиться.
Сирину словно ударили. В глазах у нее стояли слезы, Маргарет
Фуллертон встала и подошла к столу. Мгновение спустя она вернулась с небольшой
папкой, опустилась рядом на кушетку и посмотрела на Сирину.
– Буду с тобой откровенна. Если твоей целью было
выбраться из Италии, ты этого добилась. Если ты хочешь остаться в Штатах, я
позабочусь, чтобы устроить это. Можешь обосноваться в любой части страны,
разумеется, кроме того места, где будет жить Брэд, что, как ты понимаешь,
означает ни в Сан-Франциско, ни здесь. Если ты захочешь вернуться в Европу, я
незамедлительно позабочусь об этом. В любом случае, после того как ты подпишешь
эти документы, сразу же начнется процедура развода, которой займется фирма отца
Брэда, а за причиненное беспокойство тебе будет выплачено солидное
вознаграждение.
Маргарет Фуллертон выглядела совершенно обыденно и не
испытывала ни малейшего неудобства от только что предложенной сделки.
Сирина еще прямее села на стуле, в ее изумрудных глазах
внезапно вспыхнуло пламя.
– Я получу вознаграждение?
– Да. – Маргарет была довольна: очевидно, она на
верном пути. – И весьма приличное. Мы с отцом Брэда еще раз обсудили эту
ситуацию вчера вечером. Разумеется, ты должна понимать, что, как только
подпишешь бумаги, лишаешься права требовать чего-то большего. Придется
довольствоваться тем, что получишь, и исчезнуть.
– Понятно. – Глаза Сирины метали молнии, но голос
ее теперь звучал по-деловому и бесстрастно. – А за какую именно цену вы
выкупаете своего сына?
На миг Маргарет Фуллертон встревожилась.
– Не сказала бы, что мне нравится подобное выражение.
– А как иначе назвать то, что вы делаете, миссис
Фуллертон? Выкупаете его у итальянской шлюхи? Разве не так вы смотрите на все
это?
– То, как я на это смотрю, не имеет совершенно никакого
значения. Окрутив моего сына, пока он находился в Европе, ты можешь пагубно
повлиять на его будущее и карьеру. Ему нужна жена-американка, такая, которая
принадлежала бы его классу, его миру, которая могла бы ему помочь.
– А я, значит, не смогу?
Маргарет Фуллертон рассмеялась и грациозно развела руками в
стороны.
– Посмотри вокруг. Разве это твой мир? Мир, из которого
ты вышла? Что ты можешь ему дать, кроме смазливой мордашки и своего тела? Есть
ли у тебя что-нибудь полезное для него? Положение, связи, средства, друзья?
Неужели ты не понимаешь, что он мог бы сделать карьеру в политике? Но уж никак
не мужем итальянской горничной, моя дорогая. Как сможешь ты компенсировать тот
вред, который причинила его карьере… его жизни?
