– Прекрасно, а, синьорина?
Гондольер с гордостью посмотрел на собор Сан-Марко, затем
перевел взгляд на девушку. Сирина молча кивнула. Как странно вернуться после
стольких лет отсутствия и увидеть, что ничто не изменилось. Весь мир оказался
перевернутым вверх дном, но война не коснулась Венеции. Бомбы падали
поблизости, но по какой-то счастливой случайности сама Венеция не пострадала.
Гондола проплыла под мостом ди Палья, затем под мостом ди Соспири и мостом
Вздохов, а потом свернула в сеть более мелких каналов, минуя менее известные
дворцы и старинные статуи, венчающие величественные фасады. Повсюду виднелись
красивые здания и площади, привлекавшие в Венецию людей на протяжении тысячи
лет.
Однако Сирина уже не восхищалась творениями архитектуры. С
того момента как они свернули в сеть маленьких каналов, лицо ее сделалось
напряженным, брови нахмурились при виде знакомых берегов, проплывавших мимо.
Гондола приближалась к концу пути, и теперь до ответа на мучившие Сирину
вопросы осталось совсем немного.
Гондольер повернулся к девушке, желая уточнить адрес, но,
заметив выражение ее лица, удержался от вопроса. Он все понял. Уже многие вот
так же возвращались домой. Главным образом солдаты. Некоторые возвращались
после плена, разыскивая своих матерей, возлюбленных, жен. Ему хотелось узнать,
кого надеется отыскать эта юная красавица и где она была. Но кого бы девушка ни
искала, ему хотелось, чтобы она нашла. До родного дворца осталось всего несколько
сотен футов, Сирина уже видела его. Она видела шторы на окнах, ставни на
некоторых из них, узкий канал, ведущий к каменным ступеням, поднимающимся к
железной площадке причала. Когда гондола приблизилась к зданию, Сирина встала.
– Хотите, я позвоню?
На дверях висел большой старомодный колокольчик и молоток,
но Сирина поспешно покачала головой. Гондольер подал руку и помог ей сойти на
причал. Она взглянула на темные окна, пытаясь отгадать, какую историю они
приготовили для нее.
Сирина решительно и резко дернула цепь колокольчика, закрыла
глаза и стала ждать, вспоминая о прошлом, когда вот так же ее рука касалась
этого колокольчика… ждала, считая мгновения, пока появится одно из знакомых
лиц, за ним ее бабушка, улыбающаяся, жаждущая обнять свою Сирину, подняться
вместе с ней по ступенькам в главную залу, стены которой увешаны коврами,
картинами… Маленькие миниатюрные бронзовые фигурки лошадей Сан-Марко, стоящие
на верхней площадке лестницы…
Но на этот раз ответом была тишина, нарушаемая лишь плеском
воды у причала. Сирина поняла: ответа не будет.
– Никого нет, синьорина? – поинтересовался
гондольер. Вопрос был совершенно напрасным. Нет, разумеется, никого не было
дома, дворец пустовал уже несколько лет. На мгновение взгляд Сирины остановился
на дверном молотке: может, испробовать и его, чтобы вызвать кого-нибудь из
глубин здания, заставить их распахнуть двери, заставить часы идти назад?..
– Эй!.. Эй! – раздался вдруг раздраженный окрик
сзади. Повернувшись, Сирина увидела торговца зеленью, проплывавшего на лодке
мимо и с подозрением смотревшего на нее.
– Разве не видно, что никого нет?
– Вы не знаете, где хозяева? – спросила Сирина,
вновь испытывая наслаждение от звука родной речи. Казалось, она никогда не
уезжала отсюда. Словно и не было четырех лет, проведенных в Америке.
Торговец зеленью пожал плечами:
– Кто знает? – Затем философски добавил: – Война…
множество людей сменили местожительство.
– Вы не знаете, что стало с женщиной, которая жила в
этом доме?
В голосе девушки послышалось отчаяние. Гондольер внимательно
посмотрел ей в лицо.
– Дом продан, синьорина, – неожиданно сказал
почтальон, медленно проплывавший мимо.
– Кому? Когда? – с трудом выговорила Сирина.
Продан? Дом продан? Она предположить такого не могла. Но почему бабушка решила
продать дом? Осталась без денег? Подобная мысль никогда прежде не приходила
Сирине в голову.
– Дом продали еще в прошлом году, когда шла война. Его
купил кто-то из Милана. Новые хозяева сказали, что, когда война закончится, они
отойдут отдел и переедут в Венецию… Отремонтируют дом… – Почтальон пожал
плечами.
– Отремонтируют дом?.. – растерянно переспросила
Сирина.
Что, черт подери, он имел в виду? Что они имели в виду?
Отремонтировать бронзу? Бесценные антикварные мраморные полы? Безупречные сады,
разбитые за домом? Что они собирались отремонтировать?
Почтальон приблизил гондолу к причалу и взглянул ей в лицо.
– Она была вашей знакомой… та старая дама?
Сирина кивнула, не желая больше ничего добавлять.
– Знаете, она умерла. Два года назад. Весной… –
печально проговорил почтальон, не отрывая взгляда от прекрасного лица девушки.
– От чего?
Сирина почувствовала внезапную слабость. Ей показалось, что
она теряет сознание. Надежды ее оказались напрасны… Бабушки больше нет.
– Знаете, ведь она была очень старой, синьорина. Ей
было почти девяносто.
Сирина рассеянно покачала головой и тихо проговорила:
– Нет, весной ей исполнилось восемьдесят.
– А… – Почтальон сочувственно смотрел на
Сирину. – Из Рима приезжал ее сын, но он пробыл всего два дня. Все вещи,
как я узнал позже, он отослал в Рим. Всё, все ее вещи. И почти сразу же
выставил дом на продажу. Однако прошел почти год прежде чем его купили.
«Итак, опять Серджио, – подумала Сирина, стоя перед
родным домом, – Серджио… Он все отослал в Рим».
– А ее письма? – Голос Сирины прозвучал
раздраженно, боль утраты была нестерпима. – Куда попадали отправляемые ей
письма? Их тоже переправляли ему?
Почтальон кивнул:
– Кроме писем, адресованных слугам. Их он приказал
отсылать обратно.
Значит, Серджио получил все ее письма. Почему же он ей
ничего не сообщил? Почему никто ничего не написал ей? Больше двух лет она
сходила с ума, ждала, надеялась, мучаясь вопросами, и никто не мог ей ответить.
Этот мерзавец Серджио должен был написать ей!
– Синьорина? – Почтальон и гондольер ждали. –
С вами все в порядке?
Сирина едва заметно кивнула:
– Да… Спасибо… Я только…
Она попыталась объяснить, но не выдержала и разрыдалась.
Мужчины сочувственно вздохнули.
– Прошу прощения, синьорина.
Сирина молча кивнула. Почтальон двинулся дальше. Остался
один гондольер.
Бросив прощальный взгляд на ворота, девушка в последний раз
прикоснулась пальцами к колокольчику, словно дотрагиваясь до частицы своего
осязаемого прошлого. Затем повернулась и медленно подошла к гондоле, чувствуя
себя так, словно какая-то очень важная часть ее души умерла. Итак, Серджио
наконец получил то, чего так страстно хотел, – титул. Сирина ненавидела
его. Ей хотелось, чтобы этот титул принес ему несчастье, чтобы Серджио умер более
ужасной смертью, чем ее отец, чтобы…
