– Боже милостивый, да я не в силах двинуться с
места! – Сирина с удивлением и благодарностью смотрела на Мари-Розу и
Пьера. – Никогда в жизни я не ела столько вкусного.
– Да… Все великолепно. – Брэд умиротворенно
поглядел на Пьера, который предложил ему немного бренди и сигару.
С явным сожалением Брэд отказался от того и другого.
Когда Пьер и Мари-Роза оставили их одних, Брэд встал из-за
стола и потянулся в теплых лучах зимнего солнца, струившегося сквозь высокие
французские окна, затем подошел к жене и нежно обнял ее. Она запрокинула голову
и посмотрела на него:
– Привет, любовь моя. Ты так же счастлив, как и я?
– Гораздо счастливее. И гораздо толще. Господи, после
такого ленча я не смогу влезть в мундир!
– Хорошо, что я не надела белое платье, а то бы оно
лопнуло и разлетелось на лоскутки. – Сирина рассмеялась, представив, как
это выглядело бы со стороны. – Мне так не хочется отправляться по
магазинам, но придется.
– Сначала, – Брэд посмотрел на часы, – мы
должны позвонить моим родителям. Может быть, придется подождать, пока дозвонимся,
но это очень важно. Я хочу представить им свою жену.
Поцеловав Сирину, он вместе с ней прошел в библиотеку, где
подошел к телефону, стоявшему на столе, набрал номер оператора и на ломаном
французском назвал номер нью-йоркского телефона.
– Хочешь, я помогу тебе? – шепнула ему Сирина, и
он также шепотом ответил:
– Мне чертовски приятно, что могу говорить на
французском. Брэд отдавал себе отчет в том, что его французский был более чем
скромным, тогда как Сирина свободно им владела. Тем не менее, он успешно
справился со своей задачей и мгновение спустя, выдав оператору всю необходимую
информацию, положил трубку.
Перед ленчем Пьер разжег огонь в камине, и теперь он
разгорелся, озорно потрескивая. Брэд сел перед камином и поманил к себе Сирину.
Она села рядом и взволнованно взяла его за руку. Он нежно погладил волосы жены,
надеясь, что это успокоит ее.
– Они очень рассердятся, Брэд?
– Нет, удивятся, может быть. – Он не сводил глаз с
огня. В этот момент он думал о матери.
– Но ведь ты мне сказал, что они уже знают о свадьбе.
– Да, я так сказал.
Повернувшись, он спокойно посмотрел в глаза жены. В такие
моменты Сирина чувствовала его силу, его уверенность в себе. Брэд был абсолютно
уверен в том, что делал. Именно эта черта позволила ему далеко продвинуться по
службе и неплохо помогала в жизни. Когда он учился в Принстоне, то был там
капитаном футбольной команды и руководил ею с той же спокойной уверенностью.
Все прислушивались к его словам, как внутри команды, так и вне ее. Вот и теперь
его уверенность успокоила Сирину.
– Да, я сказал тебе, Сирина, будто известил их. Но я
этого не сделал. Это было совершенно ни к чему. Это мое решение, наше решение.
Я хотел подождать, пока мы с тобой поженимся.
– Но почему?
Ее поразило, что он обманул ее накануне свадьбы. Глубоко
вздохнув, Брэд посмотрел в огонь, затем перевел взгляд на жену.
– Потому что моя мать очень сильная и волевая женщина,
Сирина. Ей хочется, чтобы все было так, как того хочет она, и не иначе.
Временами ей кажется, будто она единственная знает, что и как лучше для других.
Но так бывает не всегда. Если б она могла, то всегда принимала бы все решения
за нас. Я никогда не позволял ей делать этого. Отец же, наоборот, уступал
практически всегда. И должен признать, она чертовски неплохо направляла его. Но
это не для меня, пойми, Сирина, не для меня.
Казалось, беседуя с ней, он переоценивал и заново обдумывал
всю свою прошлую жизнь.
– Я подумал, что если бы я предварительно позвонил ей,
то она могла бы вмешаться, могла бы прилететь сюда и сначала познакомиться с
тобой, да и вообще, Бог ее знает, могла бы заявить, что я совращаю младенца. Но
главное – я не хотел расстраивать тебя. Тебе и так пришлось пережить очень
много тягостных испытаний, и мне не хотелось увеличивать их перечень. Именно поэтому
я решил, что нам с тобой следует строить свою жизнь самостоятельно и, только
когда все станет свершившимся фактом, сообщить ей о свадьбе. – Немного
помолчав, он спросил: – Ты прощаешь меня?
– Думаю, да.
Да, он говорил разумно, однако беспокойство не покинуло ее
глаз.
– Но вдруг она разозлится и невзлюбит меня?
– Ну что ты, любимая. Разве можно тебя невзлюбить?
Нужно быть совсем сумасшедшей. А моя мать все что угодно, но только не это.
Затем, словно дожидаясь этого момента, зазвонил телефон.
Голос французской телефонистки сообщил, что она дозвонилась до Нью-Йорка. На
другом конце линии раздался голос нью-йоркского оператора, готового соединить с
нужным абонентом. Брэд насчитал три гудка, затем трубку снял младший брат. Он
ответил сначала оператору, а затем радостно закричал в трубку, перекрывая треск
разрядов:
– Как, черт тебя подери, ты там поживаешь, старина?
Господи, как Париж? Как бы мне хотелось побывать там!
– И не думай. Как школа?
– Как всегда. Надоела до чертиков. Но я уже почти
отучился, слава Богу, и в сентябре уже пойду в Стенфордский медицинский
институт.
Тэдди радовался, как восторженный школьник, и Брэд
усмехнулся:
– Потрясающе, парень. Эй, слушай, ма далеко там?
Брэд редко просил позвать к телефону отца. На протяжении
тридцати лет отец держался в семье незаметно. У него было много общего со
средним сыном. Но он был более предприимчивым, чем Грег, он даже проработал
один срок в сенате, но попал туда благодаря престижу и положению семьи, хорошим
связям и деньгам, потраченным на избирательную кампанию, а отнюдь не личному
обаянию. По правде говоря, политикой должна была заняться Маргарет Фуллертон.
Брэд, бывало, подтрунивал над матерью, говоря, что ей следовало бы стать первой
женщиной-президентом. Возможно, она и подумывала об этом, но решила двигать
мужа, используя свои связи в кругу влиятельных матрон, среди которых вращалась
Элеонора Рузвельт.
– Сейчас позову… Ты в порядке, Брэд?
– Великолепно. Как там все? Грег? Отец?
– Грег несколько недель назад уволился в запас.
Но в этом не было ничего потрясающего, ибо дело давно шло к
этому. Всю войну Грег просидел за конторским столом в форте Дике, штат
Нью-Джерси, проводя выходные в кругу семьи, а летние месяцы на курорте в
Саутгемптоне. От всего этого он испытывал невыносимые муки, о чем в конце концов
и поведал младшему брату. Но поскольку Брэд почти сразу же отправился за моря и
несколько раз получал назначения в опасные регионы боевых действий, родители
нажали на все мыслимые пружины, чтобы не подвергать опасности жизнь второго
сына. Так что Грег провел войну в Нью-Джерси в полной безопасности. А Тэдди,
разумеется, с 1941 года учился в колледже с явным намерением записаться в армию
сразу же после его окончания.
