– Я так сильно люблю тебя… и буду всегда любить… Я
никогда не смогу полюбить другую…
– И я тоже, Брэд.
– Ты будешь писать мне?
Когда он спрашивал, в глазах у него стояли слезы. Наконец он
понял, что придется уехать из Рима одному, go – Конечно же, буду. Всегда.
Всегда. Эти обещания, как она слишком хорошо знала, со
временем померкнут. Однажды настанет день, он женится и забудет о ней, или
захочет забыть, и в тот самый момент все между ними будет кончено. А она
никогда не забудет его.
– А ты будешь писать мне? – В глазах Сирины тоже
стояли слезы.
– Конечно же, буду. Но я бы хотел взять тебя с собой.
– В своем кармане, может быть, в тайнике или в
чемодане… – Она улыбнулась ему и поцеловала в кончик носа. – Париж
так красив, ты полюбишь его.
– Через две недели ты приедешь навестить меня, верно?
За это время я должен буду приготовить все необходимые документы. Займусь этим
сразу же, как только приеду туда.
Она проведет с ним уик-энд на его квартире, если, конечно,
удастся. Брэд заставил ее пообещать, что она будет приезжать к нему часто, как
только сможет. Он также сказал, чтобы она захватила с собой Марчеллу. Ему не
хотелось, чтобы она в одиночку ехала в поезде. Но они не смогут приехать
вместе, напомнила ему Сирина. Одна из них должна будет остаться и работать во
дворце. Для Брэда последняя неделя пролетела как в тумане. В день отъезда у
него почти не осталось сил, он чувствовал себя опустошенным. Перед восходом
солнца он сидел на кровати и смотрел на Сирину, лежавшую рядом с ним, прикрытую
лишь волной шелковистых волос. Осторожно коснувшись золотых волос возлюбленной,
он разбудил ее, и они опять предались радостям любви. Крепко прижав к себе
Сирину, Брэд внезапно понял, что это их последний интимный миг в Риме. Через
два часа он отбывает, и все, что тогда им останется, – это случайные
уик-энды, которые они будут проводить вместе в Париже, прежде чем он
окончательно уедет в Штаты. Крепко прижимаясь к нему, Сирина почувствовала, как
он весь напрягся. Она нежно прикоснулась к нему пальцами, затем кончиком языка.
Она многому научилась на любовном ложе с Брэдом, но в основном все шло от
сердца, инстинктивно. Ей хотелось доставить ему удовольствие и отдать себя
всеми доступными способами. В последний раз он тихо застонал от ее
прикосновений, от ее поцелуев, от их влечения друг к другу. С трудом
оторвавшись от ее губ, он вновь проник в нее и… Сирина догадалась, что именно
произошло. Она надеялась, что его последний подарок окажется сыном.
Когда час спустя они встретились в его кабинете, Брэд еще
раз прижал ее к себе и поцеловал, они вместе посмотрели на поблекший сад и
вспомнили, каким прекрасным он был летом и осенью. Затем он нежно поцеловал ее
в последний раз.
– Ты приедешь ко мне через две недели?
– Приеду.
Но оба не были в этом уверены.
– Если не приедешь, я сам вернусь в Рим.
И что тогда? Бездна одиночества для обоих на долгие годы.
Сирина, полагая, будто недостаточно хороша, чтобы выйти за него замуж, обрекала
их на невосполнимую потерю.
– Сирина, ну пожалуйста… давай поженимся.
Она лишь покачала годовой, не в силах говорить от боли, не в
силах видеть, как он уходит. Слезы заливали лицо.
– О Господи, как я люблю тебя, Сирина!
– Я тоже люблю тебя. – Это все, что она успела
сказать, прежде чем в кабинете появились ординарцы.
Когда Брэд ушел, она застонала, словно раненое животное,
оперлась на стену и замерла, глядя в сад. Через несколько минут он уедет… она
потеряет его навсегда… Эта мысль становилась мучительно невыносимой. Задыхаясь,
Сирина бросилась в сад. Она знала, что он обязательно увидит ее, когда будет
выезжать со двора. Так и случилось. В окне машины, неудержимо рвавшейся вперед,
мелькнуло печальное и бледное как полотно лицо Брэда. Он смотрел на нее через
заднее стекло до тех пор, пока автомобиль не увез его прочь и не скрылся из
виду.
Сирина медленно повернулась и пошла в дом, весь ее вид
выражал нестерпимую боль. Она прошла в свою комнату и заперла за собой дверь.
Марчелла не сказала ей ни слова. Слишком поздно упрекать. Сирина приняла
решение, и теперь ей предстоит жить согласно этому решению, даже если оно и
убьет ее. Через два дня Марчелла начала беспокоиться, что так и произойдет. На
третий день Марчелла разволновалась не на шутку. Сирина отказывалась
подниматься с постели, отказывалась есть, казалось, совсем потеряла сон –
просто лежала, беззвучно плача и глядя в потолок. Она не поднялась, даже когда
позвонил Брэд и пришел ординарец позвать ее к телефону. Марчеллу охватила
паника, и на следующий день она сама отправилась к ординарцу.
– Мне нужно позвонить майору, – решительно заявила
она, стараясь говорить таким тоном, словно речь шла исключительно о служебных
делах. Она стояла перед секретарем в чистом переднике и свежевыглаженном платке,
покрывавшем голову.
– Майору Аплби? – Секретарь посмотрел на нее с
удивлением. Приезда нового майора ждали не раньше завтрашнего утра. Может быть,
старуха решила уволиться? Интересно, не уволится ли теперь ее племянница? Никто
не видел Сирину с тех пор, как уехал майор Фуллертон.
– Нет. Хочу позвонить майору Фуллертону в Париж. Я
заплачу за разговор. Прошу вас дозвониться ему и дать мне возможность
поговорить с ним наедине.
Секретарь посмотрел на решительно настроенную Марчеллу и
пообещал сделать все возможное.
– Я позову вас, как только дозвонюсь.
Ему повезло, и менее чем через час он соединился с майором
Фуллертоном, сидевшим в новом кабинете, пытаясь понять, почему Сирина не
подошла к телефону, когда он звонил. У него пока не было для нее хороших известий.
Ему отказали в оформлении документов, необходимых для ее поездки в Париж. В
ответ прозвучали какие-то неясные намеки на братание, которое неодобрительно
воспринимается руководством, и намекнули, что «следует покончить с
неблагоразумным поведением». Брэд вспыхнул от ярости, услышав такой ответ. Все,
чем он мог ее утешить, – это пообещать приехать в Рим через несколько
недель, но когда представится подобная возможность, этого он и сам не знал. Он
сидел и смотрел на дождь за окном, на дворец Бурбонов, когда раздался звонок из
Рима. Брэд обрадовался, услышав знакомый голос.
– Я звоню по просьбе Марчеллы, майор. Она сказала, что
дело у нее очень срочное и личное. Я только что послал за ней. Подождите
минуточку, если вы не возражаете.
– Хорошо.
Брэда внезапно охватил страх. Что, если что-то случилось? С
Сириной мог произойти несчастный случай, она могла опять удрать на свою Богом
забытую ферму, могла упасть в пруд, могла сломать ногу, могла…
– Как дела? Там все в порядке, Палмерс?
Его молодой помощник услышал обеспокоенность в голосе майора
и улыбнулся:
