– Конечно. Полагаю, она такая же роскошная, как и все
остальные. Бедный Брэд, – шутя посочувствовала она, – до чего же
трудную жизнь тебе приходится вести здесь! И думать, что люди жалеют тебя, все
еще торчащего в послевоенной Европе!
Однако в том, как она это сказала, прозвучало нечто большее,
нежели простое удивление или подтрунивание. В ее словах сквозило обвинение,
подозрение, пренебрежение и раздражение. Брэд почувствовал все это, когда вел
ее по мраморному холлу и распахнул чудесные резные двойные двери.
– Боже милостивый, Брэд! И все это для тебя?
Пэтти повернулась к нему и заметила, как он покраснел до
корней волос. Ничего не сказав, Брэд вышел на балкон, пролепетав что-то по
поводу прекрасного вида. Однако его привлекал не вид. Он мечтал хоть мельком
взглянуть на Сирину. В конце концов, ведь это был и ее дом тоже.
– Я и понятия не имела, что ты живешь в такой
роскоши, – рассеянно проговорила Пэтти, выйдя следом за ним на маленький
балкончик.
– А что, ты против?
Он заглянул ей в глаза, стараясь понять, что же она
чувствует на самом деле. Действительно ли она любит или же только хочет
заполучить его? Этот вопрос он задавал себе вот уже в который раз.
– Не против… разумеется, нет… но это великолепие
вынуждает меня спросить: захочешь ли ты когда-нибудь вернуться домой?
– Разумеется, вернусь. Со временем…
– Но пока нет?
Она пыталась отыскать в его взгляде другой ответ. Но в серых
глазах таилась тревога, и он отвел взгляд в сторону. И тут же увидел Сирину,
неподвижно сидящую под деревом. Брэд замер как зачарованный. Пэтти также
увидела ее и быстро взглянула в глаза жениха.
– Брэд?
Он долго не отвечал, пристально вглядываясь в нечто
совершенно новое, открывшееся ему в Сирине, нечто такое, чего он никогда не
видел прежде: спокойное достоинство, торжественность и почти невыносимая
красота. Ему показалось, что смотреть на нее – все равно что смотреть на небо,
отраженное в спокойной водной глади, а остаться с Пэтти – все равно что плыть
на утлом суденышке в вечно бушующем штормовом море.
– Прости, – он повернулся к Пэтти, – не
расслышал, что ты сказала.
– Кто она?
Глаза Пэтти сузились, а полные накрашенные губы сжались в
тонкую линию.
– О ком ты?
– Не играй со мной в эти игры, Брэд! Ты отлично слышал.
Кто она? Твоя итальянская шлюха?
В ней вспыхнула буря ревности, и, ничего еще не зная
наверняка, она уже дрожала от ярости. Но и Брэд внезапно потерял контроль над
собой. Он резко схватил облаченную в мех руку Пэтти и крепко, до боли, сжал ее.
– Никогда не смей говорить мне ничего подобного! Она
одна из здешних служанок. И, как большинство людей этой страны, прошла через
адовы муки. Вынесла гораздо больше, чем ты можешь представить со своими идеями
о «ратных делах», танцуя с солдатами на пунктах отправки и каждый раз посещая
«Эль Марокко» с друзьями.
– Это правда, майор? – Глаза Пэтти не отрывались
от него. – Если она не твоя маленькая шлюха, тогда почему же так дорога
тебе?
Не отдавая себе отчета, Брэд схватил ее плечи и встряхнул.
Когда он заговорил, голос его зазвучал громко и хрипло:
– Перестань так называть ее!
– Почему? Ты в нее влюблен, Брэд? – невинно
поинтересовалась Пэтти, а затем ядовито добавила: – А твои родители знают об
этом? Знают они, чем ты тут занимаешься? Спишь с какой-то дрянной малолетней
итальянской девкой.
Брэд замахнулся, собираясь ударить ее, но вовремя опомнился,
дрожа от ярости. Он посмотрел в сторону Сирины и увидел, что та стоит прямо под
балконом – на лице застыл ужас, глаза полны слез.
– Сирина!
Но она тут же исчезла, и Брэд ощутил острую горечь потери.
Что она слышала? Грязные обвинения Пэтти, ее слова о его родителях и про
«дрянную малолетнюю итальянскую девку»?
Внезапно Брэд понял, что отныне ему совершенно плевать на
Пэтти Азертон. Он выпустил ее плечи и отошел на шаг назад с угрюмым выражением
на лице.
– Пэтти, я ничего не знал о твоем приезде, иначе
попросил бы тебя не приезжать… Я намерен жениться на женщине, которую ты только
что видела. Она далеко не то, что ты о ней думаешь, хотя в действительности это
для меня не имеет никакого значения. Я люблю ее. И мне жаль, что я не сказал
тебе об этом раньше.
Пэтти смотрела на него с ужасом, смешанным с отчаянием, в ее
глазах появились слезы.
– Нет! Ты не смеешь так поступить со мной, черт бы тебя
побрал! Я не позволю тебе этого! Ты сошел с ума, жениться на прислуге?! Что вы
с ней будете делать? Жить здесь? Ты не сможешь взять ее с собой обратно в
Нью-Йорк, твои родители выгонят тебя!..
Она продолжала ругаться, из глаз потекли слезы.
– Дело вовсе не в этом, Пэтти. Это моя жизнь, а не моих
родителей. К тому же ты и понятия не имеешь, о чем говоришь. – Голос его
внезапно зазвучал спокойно и твердо.
– Я знаю, что она одна из здешних служанок.
Он медленно кивнул, затем долго и пристально посмотрел на
Пэтти.
– Я не намерен обсуждать это с тобой. Это дело касается
только нас с ней, и мне жаль, что нынешним летом я совершил ошибку. Но не
думаю, что мы были бы счастливы, если бы поженились.
– Итак, ты намерен бросить меня, не так ли? – Она
нервно рассмеялась сквозь слезы. – Вот так просто? А что потом? Привезти
домой свою маленькую шлюху? Господи Иисусе, ты, должно быть, сошел с ума,
Брэд! – Затем, прищурив глаза, добавила: – А как же быть с твоей болтовней
о том, как сильно ты меня любишь?!
– Я и любил… Тогда…
– А теперь нет?
У Пэтти был такой вид, словно ей хотелось ударить его, но
она не решалась.
Но Брэд был непоколебим.
– Не настолько, чтобы жениться на тебе, Пэтти. –
Голос его звучал теперь ровно, несмотря на все сказанное ею. – Это было бы
большой ошибкой.
– О, неужели?! – Она сняла кольцо со своей руки и
сунула ему в руку. – Думаю, что именно сейчас ты совершаешь самую ужасную
ошибку, приятель. Но я предоставляю тебе возможность самому убедиться в этом.
Ничего не говоря, он вошел следом за ней в комнату. Пэтти
неожиданно увидела свою фотографию, которую Брэд вновь поставил на рабочий
стол. Она быстро пересекла комнату, взяла серебряную рамку и с силой швырнула
ее в стену. Звук разбитого стекла разорвал повисшую между ними тишину, и Брэд
увидел, как Пэтти залилась слезами. Подойдя, он положил ей руки на плечи.
– Извини меня… Пэтти.
– Иди к черту! – Она резко повернулась к нему и
злобно прошипела: – Надеюсь, ты скоро сдохнешь! В самом деле, майор Фуллертон,
я сделаю все, чтобы ваша жизнь стала столь же невыносимой, какой стала теперь
моя!
