– Успокойся, ради всего святого. Я ему все рассказала.
Вот и все.
– Ты все рассказала майору?! – У Марчеллы был такой
вид, словно ее вот-вот хватит удар. – Что ты рассказала ему?
– Все. О моих родителях. Об этом доме… – Сирина
пыталась казаться невозмутимой, но у нее ничего не получилось, и она нервно
улыбнулась.
– Что же заставило тебя пойти на это?
Марчелла пристально смотрела на нее. Значит, она оказалась
права. Сирина влюбилась в этого красивого молодого американца. Теперь
оставалось надеяться на то, что Бог услышит ее молитвы и он женится на ней.
Судя по всему, майор был прекрасно воспитан, имел деньги, и она давно решила
про себя, что он очень приятный молодой человек.
– Я просто рассказала ему, и все. Мы с ним
разговаривали, и мне показалось нечестным не рассказать ему правды.
Марчелла была слишком старой и слишком много видела на своем
веку, чтобы поверить Сирине на слово, но она лишь согласно кивнула, делая вид,
будто поверила в эту сказку.
– И что же он сказал?
– Ничего… – Сирина улыбнулась. – Что он меня
любит… Не думаю, чтобы он придавал особое значение титулу. Господи, –
сказала она, с улыбкой глядя на Марчеллу, – для него я по-прежнему
служанка, убирающая верхние комнаты.
– И это все?! – Марчелла внимательно следила за ее
реакцией.
– Конечно. Ну… мне кажется… Теперь мы с ним друзья…
Слова, казалось, пролетели незамеченными Марчеллой, она
задумалась на какое-то мгновение и наконец решила задать вопрос, который давно
вертелся у нее в голове:
– Ты его любишь, Сирина?
– Я его… К чему… – Сирина начала путаться в
словах, затем, отбросив в сторону всякие уловки, кивнула: – Да, люблю.
Марчелла подошла к ней и крепко обняла.
– Он тоже любит тебя?
– Думаю, да. Но… – Сирина глубоко вздохнула и,
высвободившись из объятий старой служанки, заходила взад и вперед по
комнате. – Это ничего не меняет, Челла. Мне приходится смотреть правде в
глаза. Это обыкновенный военный роман… В один прекрасный день майор уедет
домой, в мир, который он хорошо знает.
– И заберет тебя с собой, – твердо сказала
Марчелла.
– Не думаю. А если бы он меня и взял, то только из
жалости…
– Не выдумывай!
Насколько Марчелла могла понять, все неплохо устраивалось.
Но Сирину мучили плохие предчувствия.
– Все не так просто.
– Все будет, как ты захочешь. Ты же любишь его
настолько, что поедешь вместе с ним?
– Конечно, но дело не в этом. Там у него своя жизнь,
Челла. Он не такой человек, чтобы привезти домой военную невесту…
– Военную невесту! – Марчелла буквально
подпрыгнула на месте. – Военную невесту! Ты сошла с ума! Очумела! Ведь ты
же принцесса, или ты забыла об этом? Быть может, и ему не рассказала?
Старушка так разволновалась, что Сирина невольно
рассмеялась.
– Нет, рассказала. Но все это ерунда. У меня ничего
нет, Челла. Нет ничегошеньки. Вообще ничего. Ни денег, ничего. Что подумает его
семья, когда он привезет меня с собой?
За одну ночь она стала поразительно мудрой в некоторых
вопросах, но Марчелла и слышать ничего не хотела.
– Они подумают, что ему повезло, вот что они подумают.
– Может быть…
Но Сирина так не считала. Она помнила лицо, которое часто
видела на фотографии…
«Моя семья очень любит Пэтти…» – продолжали звучать
сказанные им слова. Будут ли они рады ей? Вряд ли. Ей стало стыдно. Так, словно
ее унизили вместе с дядей Серджио и дуче. Ее родина лежала в руинах, то же
самое случилось и с ее жизнью. Когда девушка направилась в сад, Марчелла долго
смотрела ей вслед.
Октябрь для Сирины стал месяцем мечтаний. Она и Брэд с
величайшей аккуратностью выполняли свои обязанности, и каждый вечер после ужина
он отправлялся в свою комнату, в то время как Сирина уходила в свою. Когда
Марчелла засыпала, а ординарцы, как правило, удалялись, девушка на цыпочках
пробиралась в главное здание и неслышно поднималась по мраморным ступеням в его
спальню. Брэд уже с нетерпением ждал ее прихода, готовый рассказать множество
смешных историй, в том числе о письмах, полученных от младшего брата, угощал
белым вином или шампанским, различными сладостями, показывал фотографии,
сделанные им на прошлой неделе. И каждый вечер неизменно наступало время
любовной страсти, чудо бесконечных открытий и удовольствий, которые она познала
в его объятиях. Постепенно фотографии Пэтти переселились в его рабочий кабинет,
и теперь они никогда не попадались ей на глаза. Влюбленные проводили ночь,
уютно устроившись в объятиях друг друга, но незадолго до шести утра – как раз
перед тем, как поднимутся все остальные, – просыпались. Некоторое время
сидели на кровати, наблюдая за восходом солнца, глядя вниз на знакомый сад,
затем обменивались последним поцелуем, последним объятием. Сирина отправлялась
в свою комнатку, и каждый начинал свой день. Казалось, будто они только что
поженились, поскольку каждый из них жил лишь мечтой о встрече в конце длинного
дня.
Как-то раз, в один из последних дней октября, Сирина пришла
к Брэду и нашла его сильно огорченным и расстроенным. Она спросила, в чем дело,
но он не расслышал.
– Что? – Он сидел в кресле и отрешенно смотрел на
огонь. – Извини, Сирина, что ты сказала?
– Я сказала, что ты выглядишь взволнованным, мой
любимый. – Ее голос едва слышно прозвучал у самой его шеи, Брэд глубоко
вздохнул и положил голову на ее плечо.
– Нет. Просто задумался.
Глядя на него, Сирина в который раз подумала, какие у него
прекрасные серые глаза. Теперь она знала, что он умен и очень добр. Порой даже
слишком. Он был человеком, чьим величайшим достоинством являлось сострадание.
Он постоянно старался понять и помочь своим подчиненным. Иногда, случалось,
из-за этого он не мог проявить достаточной твердости как руководитель.
– О чем ты думаешь, Брэд?
Он задумчиво посмотрел на Сирину и решил, что должен все
рассказать. Он хотел подождать до завтрашнего утра, но для предстоящего
разговора любое время было неподходящим.
– Сирина… – Сердце девушки перестало биться, когда
она услышала тон, каким он это сказал. Брэд уезжает из Рима. – Сегодня
утром я получил телеграмму…
Она закрыла глаза и молча слушала, стараясь сдержать
подкатившие слезы. Она понимала, что должна держаться мужественно, но все
внутри внезапно превратилось в какую-то желеподобную массу. Глаза ее на
мгновение раскрылись, и она увидела боль, светившуюся в глазах любимого. Боль
такую же, какая вспыхнула в ней.
– Ну, успокойся, родная, все не так уж плохо.
Он заключил ее в объятия, губы его нежно касались ее мягких
золотистых волос.
