До вокзала Кира добралась быстро – успела заскочить в нужный трамвай. Тут и ехать-то всего ничего – три остановки. И с электричкой ей повезло – уже через двадцать минут отправилась. Народу по случаю понедельника было немного, и старенький вагончик, лихо вздрагивая на рельсовых стыках, весело помчал ее через июльский полдень. Солнце вовсю развлекалось, лезло в квадратные окна и слепило глаза, и Кира прикрыла их тяжелыми веками. Сразу понесло ее куда-то назад, в дождливую ночь, на балкон, в пропасть, в счастье… Она даже вздрогнула слегка, испугавшись. Нет, нельзя ей сейчас никуда лететь. Не до того. И спать нельзя. Лучше в окно смотреть, на бегущие зеленые поля и перелески, и думать о хорошем…
О хорошем почему-то не думалось. Не шли никак в голову хорошие мысли. Через тревогу не могли пробиться. И потому, выскочив из электрички на станции Каменка, она припустила через лесок бегом. А вон уже и крыши дачного поселка видны, и среди них та самая, черепичная, красная, с флюгером…
У дома с красной черепичной крышей стояла «скорая». И милицейские «жигули» с синими полосками. Ноги у Киры сразу стали ватными – так в кошмарном сне всегда бывает. Вроде и знаешь, что надо тебе торопиться, бежать туда быстрее, а не можешь. Как будто и нет под тобой никаких ног вовсе. Стоишь и смотришь, как в стороне от тебя разворачивается горестное действо. Вот дюжий мужчина в зеленой униформе – врач со «скорой», наверное, – торопливо вскочил в кабину, вот машина, подняв облако пыли, рванула вперед по улице… Кого она увезла в своем чреве, эта «скорая»? Господи, что ж это ноги никак не идут…
– … Пойдемте в дом, Ирина Васильевна, – услышала она сочувственный басок плотного мужичка, обращенный к худенькой женщине, так и оставшейся стоять посреди дороги с прижатыми к груди кулачками. – Пойдемте, надо же протокол составить…
– Да какой протокол, мне ехать надо… Стасик сказал, чтобы я на вокзал ехала… Или в аэропорт… Господи, куда же они теперь повезут Егорушку…
– Ирина Васильевна, что случилось? – решительно подступила к женщине Кира. – К кому это «скорая» приезжала? Она Стаса увезла, да? Что с ним, Ирина Васильевна?
Женщина подняла на нее умненькие сухие глаза, наполненные удивленным отчаянием, долго смотрела не моргая. Кире даже показалось, что она и не видит ее совсем – смотрит как будто насквозь. Так смотрят через мутное стекло.
Вроде и рассмотреть надо, что там такое, и не получается.
– Простите, а вы кто? – с интересом уставился на нее плотненький мужичок. – Вы что, с потерпевшим знакомы?
– С потерпевшим?! – эхом повторила за ним Кира. – Так все-таки Стас – потерпевший? А… он жив? Что с ним? Говорите!
– Что, что… Нанесение тяжких телесных повреждений, вот что. Ранен он, девушка. Избит и ранен. Ножом в живот. Сопротивлялся до последнего, видно. А вы кто ему будете?
– А вы кто? – вопросом на вопрос ответила Кира, пытаясь хоть как-то усвоить полученную горестную информацию.
– Майор Григорьев. Оперативный уполномоченный Железнодорожного отделения милиции. Удостоверение показывать? Оно у меня в машине.
– Нет. Не надо. А… скажите, майор Григорьев, а ребенок… Со Стасом сын был, Егорушка… Что с ним? Где он сейчас?
– А Егорушку Татьяна забрала… Надо же, забрала все-таки… Не уберегли… – тихо, на одном дыхании проговорила женщина. – Это я, я одна виновата…
Она всхлипнула и заплакала тихо. Не заплакала даже, а затряслась мелко-мелко, по-прежнему не отрывая глаз от Кириного лица. Горошинки слез быстро выкатывались из распахнутых наивно-удивленных глаз, бежали торопливо по щекам, и она убирала их дрожащей ладошкой с подбородка. И одновременно проговаривала такими же дрожащими губами:
– Он… Он утром позвонил мне из города на мобильный… Я смотрю – номер какой-то незнакомый высветился… А он так торопливо говорит – это я, мол, мам, ты не пугайся… Я просто с чужого телефона звоню… Ты, говорит, посмотри, может, ушли эти…
– Эти – это кто? – быстро переспросил майор Григорьев, наклонившись к самому лицу женщины. – Вы успокойтесь, Ирина Васильевна, расскажите все по порядку…
– Да-да, сейчас… Сейчас я попробую, конечно… – торопливо закивала Ирина Васильевна, изо всех сил стараясь справиться с мелким дрожанием губ. Помотав головой и с силой глотнув, продолжила, обращаясь почему-то только к Кире: – Я вышла за ворота, посмотрела – нету никого… И говорю ему в трубку – ушли они… А через час где-то Стасик с Егорушкой приехали, чтоб вещи собрать… Он же быстро хотел! Быстро собраться и уехать… И зачем я, идиотка, в магазин побежала? Как будто нельзя было продуктов в дорогу в городе на вокзале купить! Ну почему все так-то? Я ведь могла и сама с вещами к нему на вокзал приехать…
– Ну? А дальше что, Ирина Васильевна? – нетерпеливо спросила Кира. Хотя зачем спросила – и так уже ясно, что было дальше…
– Я прибежала из магазина, захожу в дом, а там… а там… Стасик лежит на полу, весь в крови, и нож торчит… А Егорушки нету! О боже… За что, за что?! Что ж это за изверги такие…
– А он что, в сознании был, Ирина Васильевна, когда вы пришли? Что он вам сказал? Куда они Егорушку повезли?
– Да-да, он сказал… Он сказал: мама, на вокзал беги… Или в аэропорт… Ой, что же это я! Мне же и правда бежать надо!
Она стала суетливо оглядываться, будто что-то искала. Потом, быстро подхватившись, пошла к дому. Потом побежала, по-девичьи развернув плечи, птицей взлетела на крыльцо…
– Ничего не понимаю, – досадливо развел руками толстенький майор Григорьев. – Здесь и впрямь бытовуха, что ли? Кто ребенка-то увез?
– Да мать, мать его увезла… В пятницу суд был, и судья вынес решение – отдать ей ребенка на воспитание… – нехотя пояснила ему Кира. – Теперь понятно?
– Теперь понятно. А вы потерпевшему кто будете, девушка? Вы так и не представились…
– Меня зовут Кира Воротынцева. Я работаю как раз в той адвокатской конторе, которая защищала в суде права истицы на ребенка…
– Хм… А здесь тогда вы что делаете?
– Пытаюсь исправить положение. Хотя как вот теперь его исправишь, скажите? Она ж ребенка по полному праву забрала…
– Ну да. Получается, по полному. Только я не понял – мужа-то калечить зачем?
– Так сами же сказали – он сопротивлялся до последнего. И правильно, что сопротивлялся. Тут такая история… Понимаете, она, Татьяна эта, членом секты какой-то является или общины… В общем, она Егорку увезти собралась вместе с общиной туда, где людей нет. Чтоб на природе с чистого листа новую общность святых людей вывести. Сумасбродство полное, конечно. И никому, получается, до этого сумасбродства дела нет… Пришли, чуть не убили человека братья-общинники…
– Ну, с братьями-то этими мы как раз и разберемся! Тут состав преступления налицо. А насчет мамаши с ребеночком – это да. Это вы правы. Мы ее возьмем, а она скажет – знать ничего не знаю, кто там кого бил да калечил. Скажет, я взяла своего законного ребеночка и пошла с ним спокойненько. И не видела ничего, и не знаю… Даже, скорее всего, так оно и было на самом деле! Не станет же она ребенку показывать, как отца его ножом в живот…
